Дневники бледнолицей кошки. Глава 2

Примечание от автора.
Автор я - Cherry Cat. Эта маленькая повесть никуда не выкладывается, и пишу я её специально для вас. Здесь единственное место, где мои творения могут полноценно читать больше 5 человек. Вот почему я выбрала именно этот сайт.
Приятного прочтения :)

***
Но постепенно прошло время, и постоянство моего гнева потихонечку начало ослабевать. Я до коликов привыкла к этим людям, к этому дивану, к этим рваным занавескам. Я привыкла даже к тому, что каждый день меня кормили варёным мясом, перемешанным с промятой картошкой, которую в своё время я терпеть не могла. Через полгода я как-то неохотно, но по привычке ела всё, что мне давали.
Наша квартирка была маленькая и тихая. Но особенно она замирала, когда все уходили по своим делам на улицу, и я оставалась дома одна. Тогда мне казалось, что здесь и вовсе погреб: темно, глухо и кое-где проползёт один-другой таракан. Я не любила оставаться одна, потому что тогда меня одолевала скука. А усиливалась она тем, что никто - ни девчонка, ни её бабушка, ни старший брат - никто не решался меня хоть за что-нибудь наказать. Что ни попытка - укус и когти. А что делать? Я не могла по-другому относиться к наказаниям.
За полгода я запомнила все распорядки в этом доме. Каждое утро девчонка, которую звали Мироной, нехотя поднималась с кровати. Её глаза по утрам всегда неизменно имели красные дуги, будто бы она, зарываясь ночью лицом в подушку, успевала обо что-то окраситься. Она поднималась и ковыляла к кухне, попутно разбрасывая по всей комнате свои длинные тёмные волосы.
Вслед за ней вставала бабулька - седая, толстая Пелагея Иванна, которую я вечно видела с кастрюлей в руках. Из этой кастрюли ближе к обеду всегда шёл пар и тянуло супом с куриными ножками.
Старший брат Мироны - Семён - вставал позже всех, если, конечно же, он ночевал дома. Очень часто утром он уходил и мог не вернуться ни на первый, ни на второй, ни на третий день... Иногда он вваливался в квартиру поздно ночью, и я смотрела, как от него пышет жаром, как скидывается на стул его жилет, как его ноги, пошатываясь, направляются в кухню.
Семён всегда был серьёзен. Даже когда от него пахло чем-то вроде валерьянки, он вёл себя так, будто расстроен, будто бы вовсе не хотел ни пить этой валерьянки, ни даже вовсе приходить сюда.
Дни и ночи мерно сменяли друг друга. Жизнь казалась мне спокойной со старушкой Пелагеей, 15-летней Мироной и 17-летним Семёном.