Ира Шевченко - «История про Кошку и Человека»

Эта история началась в простом кафе, на простой улице совершенно обыкновенного города. Запах свежесваренного кофе и хрустящих, с пылу, с жару, булочек, приятно щекотал ноздри, проникал в рот и совершенно нахально заставлял желудок урчать, подражая голодному коту. Мимо пройти было почти невозможно – даже самые сытые должны были взять если не чашку кофе, то хотя бы съестное лакомство.
Я, наверное, чересчур сентиментальна, но это место стало для меня чем-то совершенно родным и близким. Ну еще бы, с самого детства здесь...
Он пришел сюда впервые лет пять назад: светящиеся, грустные глаза, совершенно растрепанная длинная чёлка, белая кожа... Сел за дальний столик, что возле окна, и задумчиво уставился за стеклянную витрину. Он попросил только кофе, без десерта, крепчайший, самый горький из всех.
Это была ночь из тех, когда затхлую духоту настойчиво прогоняет с улиц свежий ветер, когда звезды блестят тысячей огоньков... И совершенно бесподобный букет запахов не способны задержать никакие двери. Впрочем, они у нас в такое время всегда открыты.
Почему-то мне захотелось подойти к нему. Вот так вот сесть за столик и помолчать. Слова, мне кажется, были лишними, а тишина, разделенная на двоих, нарушаемая лишь присёрбыванием из тонких керамических чашек, шумом листьев на деревьях и редкими скрипами двери – то что надо, чтобы завести настоящее знакомство. Но я постеснялась. Пять лет назад я была очень уж скромной натурой.
За всё время, которое он провел у нас, на столе собралась целая груда чашек. Странный человек попросил не забирать их до того, как он уйдет. А нам и ладно. Пусть себе сидит. Хороший клиент порою лучше самого замечательного гостя – и ест, и не болтает (на мозги не капает), удовольствие получает, да еще и платит за это.
Он ушел только когда начало светать. После его первого визита в кафе я поняла, что во мне надорвалась какая-то струнка в сердце, и начала тихонечко так, но назойливо ныть.
Он был нелогичен. А может быть, просто подчинялся собственным желаниям, но иногда его не было неделями, а порою он засиживался здесь каждый день.
...Однажды на наш город навалился ливень. Острым запахом намокших узеньких улочек, свежего воздуха и тяжелых капель ворвался на крыши, навалился на цветники и не забыл о зазевавшихся прохожих, дескать, нечего бродить без зонтика, если телепрогнозы весь день горлопанили о дожде. Шел второй год, как этот господин навещал кафе. И вроде бы ничего особенного в его визитах не было, да и на стихийное бедствие он не был похож, но ждали его все – такого молчаливого и родного клиента у нас не было никогда.
Я его тоже ждала. Очень.
И вот, в один прекрасный день, точнее ночь, мое терпение было вознаграждено. Колокольчик звякнул, потревоженный дверью, и в зал ворвалось это до нитки промокшее чудо, с виноватой, но чертовски обаятельной улыбкой. Спросил разрешения и уселся за «свой» столик.
Мои хозяева принесли аккуратную стопку полотенец и положили на соседний стул.
Всё это время я наблюдала за ним из соседней комнатки.
Всё-таки как прекрасен ночной дождь после разгоряченного дня...
Холодные капли отбивали ритм по крышам, стёклам, создавая собственный ансамбль. Зря всё-таки еще не придумали ему название. Вот лично я совершенно уверенна, что он заслуживает имени. Такой композитор, как дождь, мне еще никогда-никогда не встречался, а повидала я их с излишком - можете мне поверить! Какая разношерстная публика к нам только не наведывалась!
Почему-то мне казалось, что этот очаровательный знакомый незнакомец думал так же. Да что там, достаточно было просто взглянуть на его донельзя довольную мину, глядящую вдаль, и всё стало ясно.
За моей спиной жарился миндаль, и мололи кофейные зерна. В духовке румянились пышные, хрустящие и совершенно нежные булочки. Похоже, наш визитер наконец-то не выдержал и заказал себе «того, что может создавать такой аромат». Для большинства работников кафе этот заказ был чуть ли не праздником – еще бы, два года только крепкий кофе, и тут вдруг на тебе.
После того, как заказ был принесен и водружен под нос Ему, я решила выйти из своего убежища. Неторопливо прошлась по залу, как бы нахально брезгуя каждым из столиков и решительно уселась за единственный занятый.
Он сделал вид, будто не замечает меня. Правда, совершенно незаметно в уголках его губ затаилась улыбка, как бы говорящая: если уж решилась подойти, так заводи разговор первой.
Но я промолчала.
Дождь не спешил сдавать позиции. Ручьи увеличивались и превратились в маленькие реки, а капли стучали в стекло с завидным упрямством, создавая непередаваемый уют и спокойствие в душе. Запах горячих лакомств щекотал ноздри... эх, сейчас бы уснуть...
Собственно говоря, мой уставший организм так со мной и поступил.
В ту ночь мне приснились залитые солнцем облака, чашка кофе на том самом столе и он, улыбающийся мне, ласково смотрящий на меня своими серыми глазами.
За следующие три года мы ни разу не заговорили. Зато у меня появилось собственное место в гостеприимном зале напротив него. Мы просто смотрели в окно, наблюдая за случайными прохожими и запивая наше взаимопонимание крепким кофе. Точнее, он его пил, а я уминала свежую выпечку.
Я его по-настоящему полюбила. Это, наверное, странно, но за три года молчания мне открылся внутренний мир переставшего быть посторонним человека гораздо больше, чем любого другого.
Надоело ли нам ни пары из уст? Нет, ничуть.
Просто однажды он пришел с ней. Тогда рухнул мой личный довольный собой и всеми за одно уголок вселенной за столиком возле окна. Отлично подходящая барышня с нахальной улыбкой и темными глазами, похожая на встрепанную птичку, заняла мое место. Они протрещали вместе около четырех часов, но, видимо, ей что-то не понравилось, и они ушли.
...Когда мы сидели вместе, то для меня город был похож на довольного и сытого, хотя и немолодого кота. Он мурчал, щурясь под ласковыми лучами солнца, потягивался и ласково лизал нам руки неожиданно теплым воздухом. А как приятно пахла ночь...
Раньше. Всё было раньше.
А в ту ночь кот пропал. Сырой и озябший город морщился, недовольно принимая на свои переплетенные улицы мою растерянную тушку. Он щипал мне лицо неожиданно колючим ветром, затягивал ноги в плотный и мокрый туман. И букет ароматов тоже изменился. Что-то противное и неприятное имело место среди всего.
Месяц на небе - и тот враждебно уставился на меня острыми рожками.
«Мне так плохо без тебя»…
Раз год, два год, три год…
Жизнь в кафе текла своим чередом.
Звякал звоночек, когда открывали дверь, только он теперь делал это как-то противно и визгливо.
Хотя я, как и прежде, всегда оглядывалась на дверь - а вдруг?
Но это «вдруг» никогда больше не заявлялось на порог кафе.
В тот вечер я вышла погулять. Мостовые, тщательно покрытые отшлифованными аккуратными камушками, щекотали мои ноги. На небе улыбались звёзды, и лучше солнца светила полная луна. Я говорю "лучше солнца" не потому, что ярче, а потому что роднее.
Фонари приветливо указывали мне дорогу вперед, а где-то внизу умилялась жизнью свободолюбивая река. В тяжелом осеннем воздухе кружились жухлые листья, играли в догонялки мелкие клочья тумана... Навстречу мне шел господин в пальто с поднятым воротником. Ветер заигрывал с ним, всё время силясь еще больше запутать длинную челку.
Он неожиданно остановился. Подошел к перилам и взялся за них узкими ладонями. По щеке скатилась слеза.
К тому моменту у меня совсем не осталось никаких иллюзий – он, действительно он, мой любимый нерегулярный визитер! И вдруг я вижу, как это чудо плачет!
Мне захотелось подойти, утешить, но... какое-то «но» заставляло меня приструнить свои желания и ждать. Благо, я находилась тогда в тени, и мой любопытный нос видно не было.
Взяв себя за палец, мужчина начал с силой снимать что-то. При тусклом освещении я заметила, как это «что-то» блеснуло золотом в тонких аристократичных пальцах и было вышвырнуто в реку.
Затем господин начал раздеваться - сначала туфли, затем пальто, складывая их в аккуратную стопку на холодных камнях.
«Что за игра?» Подумала я.
После того, как он залез на поручни старого моста, я всё поняла и что было сил шмыгнула к нему...
Полёт был недолгим. Если бы не страх, то, быть может, я даже получила бы наслаждение от этого...
Мои когти впились человеку в ткань рубашки, а я прижалась к нему всем своим маленьким тельцем.
«Только бы не потерять, только бы не потерять!» - думала я.
Холодная вода пронизывала всю меня, доставая, казалось, до самого сердца.
Затем наступила темнота.
Я проснулась из-за шкварчания чего-то аппетитного на сковородке.
- Ну что, уже проснулась? – ласковый бархатный голос звучал сверху, и я тут же любопытно уставилась на источник звука.
Высокий худощавый господин с шарфом, обмотанным вокруг горла, совершенно беспорядочной челкой и ласковой улыбкой. Потом я обратила внимание на его глаза...
Сколько всего было в них! Тоска, печаль, боль, радость, поощрение, и особенное тепло поздней августовской ночи.
Серые.
Я очутилась на седьмом небе от счастья, даже глаза закрыла, чтобы не спугнуть его, а то раз – и рассеется…. Но это улыбчивое наваждение что-то мурлыкало себе под нос, да и будоражащий мой голодный желудок аромат яичницы с беконом – в этом я уже не сомневалась – был самым что ни на есть настоящим.
- Я купил кофе. Ты не будешь возражать? – ухмыльнулся он.
Как же мне хотелось ответить что-то саркастичное в ответ, но хватило только на донельзя глупую и милую улыбку.
...И тут я поняла, что всё будет у нас хорошо. Обязательно будет, просто не может не быть. И вместе мы будем очень, очень долго. Ведь это говорю вам я, кошка!
- Мурр-мяу!