Органистка Екатерина Мельникова и её трио

Текст: Анастасия Рогова

Она всегда разная. Музыкант, композитор, певица, танцовщица Екатерина Мельникова разрушает привычные стереотипы, связанные с органной музыкой. Каждый её концерт — это не торжественное однотипное мероприятие, а настоящее шоу. Сегодня Екатерина является единственной органисткой в России, которая не только играет на органе, но и поёт во время концерта.
А дома у Екатерины живут три кошки, которые помогают ей в её экспериментах.

Биография
Екатерина Мельникова — профессиональный музыкант, солистка Московской филармонии. Окончила Московскую государственную консерваторию. Проходила аспирантуру в Королевской академии музыки в Лондоне. Лауреат Международного юношеского конкурса камерных ансамблей «Концертино-Прага», премии Лэди Бёдж по органной импровизации, Первого международного конкурса органистов им. М. Таривердиева. Автор и исполнитель органных перформансов «Римские каникулы», CROSSROAD, «Музыка на воде», «Истории любви», «Музыка великих».

«Наконец-то я стала ещё и кошатницей!»

— Екатерина, вы человек творческий, ко всему с размахом подходите. Как получилось, что у вас сразу три кошки живут?
— О кошках я мечтала с детства, но мама мне никогда не разрешала их заводить. Не нравились они ей. И вот когда я стала самостоятельной, то сразу исполнила свою детскую мечту — даже с лихвой. Сегодня у меня в квартире живёт трио. Самая старшая — полосатенькая кошка Тигра, ей 3,5 года. Однажды я выходила из метро и увидела очень приятную женщину, внешне похожую на учительницу. На руках у неё был котёнок — не совсем маленький, а примерно месяцев двух от роду. Меня сразу зацепил его глубокий, проницательный взгляд, устремлённый куда-то вдаль. Так у нас появилась Тигра.

А потом началась целая история с котятами. Я живу на первом этаже. И кошки ходят гулять в окошко — район у нас достаточно зелёный, и удержать их, особенно летом, не так просто. Когда Тигра подросла, то у неё появились разные кавалеры. Результатом стало огромное количество котят. И как же это было здорово! Не могу словами описать, что это такое, когда по квартире носится этакая весёлая компания. Приходилось их раздавать, пристраивать, но мне и эти хлопоты были в радость. Правда, сейчас я поняла, что пора это дело свернуть. (Смеётся.)

И теперь у меня только кошка Тигра, её сын — кот Фома и чёрненькая кошечка Мишутка. Она самая младшая. Почему Мишутка, сейчас объясню. Она, конечно, чёрная, но в определённых ракурсах в ней появляется что-то от плюшевого мишки. И все именно так её и называют, когда видят впервые, — Мишутка, и всё.

— И как они все уживаются под одной крышей?
— Прекрасно. Они очень дружат. Конечно, всякое у них бывает — беготня какая-то, своя жизнь. Например, на кухне они часто устраивают, как я называю, «совет в Филях». Когда они вдруг все втроём собираются там и сидят, как Кутузов с генералами, совещаются.

— И у каждого, наверное, свой характер?
— Да, они все разные. Тигра — очень умная кошка, сообразительная, но с характером, что называется. А Мишутка, как и все чёрные кошки, немножко независимая, настороженная. Самый ласковый — Фома. Он один из пяти принесённых Тигрой котят. Я до сих пор не могу понять, как это у кошек так получается: у полосатой Тигры котята в одном помёте и сиамского окраса, и чёрные — вообще все разные. А Фома был самый неказистый — где-то полосатый, где-то белый, словом, лоскутный. По характеру они тоже сильно различались. Я всегда знала, кто именно из котят по мне ночью прыгает — у каждого был свой «почерк». Например, «сиамский» котёнок залезал под одеяло и исхитрялся так коготком подцепить, что я просто подскакивала. Его звали Франциск — Франциск Ассизский, а Фома назван в честь Фомы Аквинского. Он как раз приходил ко мне, ложился на подушку и нежно так лапу клал на щёку, гладил.

Я, наконец-то почувствовав себя кошатницей, могу рассказывать о них бесконечно. Это такой весёлый параллельный мир, который мне безумно интересен. Мои киски очень дружелюбные, гостей прекрасно встречают, никто не царапается, не кусается.

— А как они к органной музыке относятся?
— Иногда, когда я играю, они вдруг начинают упорно лезть ко мне на колени, что очень мешает. Но не могу сказать, что эти звуки у них особый интерес или испуг вызывают. Спокойно относятся. У них вообще своя «музыкальная» жизнь. Забудешь, например, пианино на ночь закрыть — и вдруг среди ночи рахманиновские аккорды раздаются. Это киски музицируют. А недавно они придумали новую забаву — «настраивать» мой домашний орган.

Я никак сначала не могла понять, что такое? Сажусь играть — орган расстроен. Я его подстраиваю, подхожу через несколько часов, а он опять расстроен. И вот недавно мне удалось поймать моих кошек на месте преступления. Одна сидит на органе, а другая залезает внутрь и ходит по трубам сверху, «настраивает». У моего органа деревянные трубы с пробочками-крышечками сверху. Настраивают инструмент, передвигая пробочки, — чем кошки и занимались. В последнее время у них к этому занятию прямо нездоровый интерес. Причём есть несколько нот, которые они особенно любят, — не знаю уж почему. Органный мастер, который приходит настраивать мне инструмент, тоже смеётся — настройщики какие тут появились.

— Вы по профессии музыкант, часто уезжаете давать концерты в разных городах России и зарубежья. Как кошки ваши частые отлучки переносят?
— Встречают меня — это просто бешенство какое-то. Фома, тот просто неописуемо. Конечно, кошки не собаки, так конкретно свои эмоции не выражают, но всё же чувствуется, что они преданы хозяину, любят меня. Мы с ними, кстати, всё время разговариваем. Они мне отвечают или даже сами приходят пообщаться, что-то рассказывают. А обычно, когда я приезжаю, они мне жалуются, что меня долго не было и они скучали, — прямо как дети.

— А с собой брать не пробовали?
— Нет, мы их даже на природу ни разу не вывозили, и я их с собой никуда никогда не брала. У нас они гулять в окошко ходят, и всё. Конечно, в городе опасно животных домашних на улицу выпускать, но они привыкли и без этого уже никак. Вот моя сестра троюродная свою кошку вместе с мамой на всё лето на дачу вывозит, а зимой на три месяца забирает обратно в квартиру жить, говорит: «Ничего, пусть хоть три месяца в году поработает кошкой — создаст уют». (Смеётся.)

— Не тесно вашим питомцам?
— Спят они по всему дому, везде. Иногда и ко мне в кровать приходят, постоянно кто-то сваливается прямо на меня по ночам. Но особенно им нравится, когда я достаю костюмы из чемоданов. Они от этого в полное умопомрачение приходят. Молнией летают по всей комнате, и, как только чемодан от костюмов освободишь, он сразу наполняется кошками. А недавно у меня была смешная история с Тигрой. Она вдруг стала исчезать. Нет её и нет. Я долго не могла понять, где она прячется. Потом как-то открываю створки нашего бельевого шкафа, а она там сидит, недовольная, хмурая, как старушка в заставке передачи «В гостях у сказки». Только музыки не хватало — но она у меня автоматически в голове заиграла. И вот под эту музыку вместо бабушки из «ставней» возникла Тигра.

«Орган — это целый оркестр»

— Екатерина, вы такая яркая, женственная — и вдруг орган, гигантская махина труб, которая у большинства ассоциируется с церковной музыкой. Почему вы выбрали именно этот инструмент?
— Я выбрала орган, когда попала в консерваторию. Пришла в класс, попробовала и поняла, что это мой инструмент. По-моему, он даёт совершенно потрясающие возможности. Ведь на нём можно играть всё, это целый оркестр! А органист — как дирижёр, он может сам выбирать любую музыку и воспроизвести звучание любого музыкального инструмента. А то что орган — это церковь, просто стереотип. Я стараюсь по мере сил раскрывать возможности этого инструмента, которые, я уверена, безграничны. Конечно, репертуар органного концерта должен быть совершенно иным, нежели тот, что написан для сопровождения церковных обрядов. В последнее время у нас растёт интерес к органной музыке, и в разных городах появляются новые, очень хорошие инструменты. Орган перестает быть редкостью.

— Вы потомственный музыкант?
— Да, я из музыкальной семьи. Дедушка — виолончелист, бабушка — дирижёр-хоровик, отец — скрипач, только мама — химик, но тоже очень музыкальный человек.

— Как они отнеслись к тому, что вы выбрали для себя орган?
— Прохладно. Не поняли сначала, зачем это нужно. Потому что у музыкантов орган считается таким «мёртвым» инструментом. Сначала посмеялись, но потом увидели, что это серьёзно, и переменили своё мнение.

— Как вы пришли к своим экспериментам?
— Я всегда к этому стремилась. Сначала начала играть оркестровую музыку. «Карнавал животных» (сюита для камерного ансамбля Камиля Сен-Санса. — Прим. ред.) записала в соборе Монако. Потом мне поступило предложение записать альбом в США. Все 14 пьес — на органе, при этом пришлось адаптировать под этот инструмент и «Птичник», и «Лебедя», и другие, казалось бы, совершенно не подходящие для него музыкальные произведения. Потом у меня было множество переложений из симфонической музыки. Окончательно я решилась на новую концертную программу, когда мы встретились с Юрием Берестенниковым. Он так и сказал: «Давай делать из органа нечто совершенно иное». Началось с «Музыки великих» — Иван Грозный, Ницше, Бах через призму «Соляриса» Тарковского, Моцарт и Сальери через призму Пушкина и многое другое. Потом я сама стала писать музыку, а затем пришла и к театральности. Я много лет профессионально занималась индийскими танцами, даже коллектив у меня свой был. И я стала делать совместные номера — игра на органе и несколько индийских танцев. Теперь вот с пантомимой экспериментирую.

Я люблю делать то, что ещё никто не делал. Это очень увлекательно.
Сентябрь 2013 г.