До и после. Жозе Дале

Когда Оля принесла домой Дуньку, жизнь Кекса разделилась на до и после. Все проблемы и разногласия, которые были у него с хозяйкой, перед лицом этого черномазого бедствия оказались такими ничтожными, что хоть давись. С запоздалым чувством сожаления Кекс осознал, что почти десять лет своей жизни был безмятежно счастлив.

- Выкини ее, а? - ходил он за Ольгой. - Все же нормально было, зачем ты ее принесла?

Ольга делала вид, что не понимает. Кекс печалился.

Когда Дунька начала самостоятельно есть, первое, что она сделала, это подошла к миске Кекса, шлепнула по ней своей крохотной лапкой и сказала: Ррррррр. Кекс офигел.

- Ты чё, микроб? "Доместоса" не боишься? Я тебя сейчас мигом научу Родину любить.

Он замахнулся, Дунька оскалилась, но поднятая лапа так и осталась висеть в воздухе, потому что... потому что Кексу вдруг стало стыдно. Совершенно незнакомое чувство потрясло его до глубины души. Ему не было стыдно ни единого раза в жизни, даже когда он достал и сожрал со сковородки две китайские сосиски - последний студенческий ужин Ольги. Ему не было стыдно за свой тыгыдык в пять утра, за ободранные обои и занудное закапывание в лотке. Даже сожранные босоножки его совесть никак не обременили. А сейчас ему стало стыдно.

Он опустил лапу и смущенно отошел, пока малая хрустела сушкой, давясь и причмокивая. Ну вот куда такую бить - у нее косточки тоньше, чем ребра у курицы. Тьху ты...

Но это были еще только цветочки. В самом скором времени Кексу пришлось испытать целую гамму незнакомых доселе переживаний. Дунька росла, требовала внимания, бегала за ним и орала:

- Папа! Папа!
- Какой я тебе папа! Тамбовский волк тебе папа... Отвяжись от меня, чудовище.
- Папа! Смотри, как я могу!
- Я тебе не папа. Я породистый, у меня родословная есть и семь поколений славных курильских бобтейлов. Моя бабушка - чемпионка Приморского края, а ты недоразумение помойное. Отвяжись от меня, отстань, сгинь!

А Дунька становилась все больше, превращаясь из черного клопа в подростка. Одним солнечным утром она сидела у окна в горячем пятне света, и черная шерсть ее золотилась на фоне февральского неба. Кекс засмотрелся, потом смущенно крякнул и подвинулся к Ольге:

- Моя доча. А неплохо у меня получилось...