Так нечестно! Агата Колобанова

Тесса, она же Сеньорита Тессита Когтиста Глазалупас, была весьма необычной кошкой. Что и не удивительно: выросла в семье собаководов, заняв место умершего пса.

Как так получилось, мы и сами не поняли. Но после смерти пса в привычных нам прогулках нас начала сопровождать молоденькая кошечка. Сначала – в шлейке и на поводке. А потом уже без поводка: как оказалось, Тесса не хуже собаки способна следовать за своими людьми и принимать меры к тому, чтобы эти самые люди никуда не потерялись.

Это было забавно. Кошачьи и собачьи повадки переплелись в нашей пушистой подружке в некую сложносочиненную смесь, создав из котенка с повадками новое существо – «Щекотенка».

Она тявкала. Именно тявкала – издавала короткие отрывистые писклявые звуки, словно маленькая собачонка. И при этом весьма ловко забиралась на деревья. (Почему-то меня не преследует чувство вины перед теми незадачливыми прохожими, которые вертели головами, пытаясь понять, кто же это такой мелкий и нахальный лает с дерева прямо над головой).

Она прекрасно понимала и охотно выполняла команды «ко мне» и «рядом». Но, пока была предоставлена самой себе, вполне по-кошачьи охотилась на насекомых и мелких ящериц.

Вот охотничий азарт Тессу и подвел.

Мы шли по дорожке, с двух сторон обрамленной неглубокими, заросшими ряской сточными канавами.

Ряска была густая и выглядела мохнатой и плотной, словно мох или коротенькая травка.

Она и была плотная. Достаточно плотная, чтобы на эту ряску без опаски могли садиться насекомые.

Мы, посмеиваясь, наблюдали, как Тесса, безо всякого поводка идущая рядом с нами, дергает головой, оглядываясь на быстрые движения насекомых.

А Тесса все больше распалялась. Она уже не только дергала головой, она уже то приседала, то привставала на задние лапки, возбужденно следя за бурной насекомьей возней.

Все произошло слишком быстро, мы просто не успели вмешаться.

Черно-белое пушистое тельце взвилось в воздух, описало красивую дугу, которая должна была закончиться смертельным захватом передних лапок на стрекозиных крыльях…

Да так, передними лапками вперед, и погрузилась в прогретую солнышком воду.

Второй прыжок был таким же стремительным, как и первый.

Казалось, кто-то большой и невидимый схватил нашу кошку, мокнул ее в воду и вернул обратно на дорожку.

Мокрая, вся кроме спины и хвоста облепленная ряской, Тесса возмущенно встряхнулась по-собачьи, затем абсолютно по-кошачьи отряхнула все четыре лапы, одну за другой.

«Это была не травка. Это была вода. Так нечестно!» - обиженно заявила мне кошечка.

«Я-то тут при чем?» - возразила я.

«Ты ни при чем. Это все гадкие жуки. Они недостойны того, чтобы их ловить!»

Я видела, как кошки обижаются на других кошек. На собак. На людей.

Но в тот день я впервые увидела кошку, которая обиделась на целую сточную канаву со всей живностью, эту самую канаву населяющую.

Мокрая, но несломленная, Тесса высокомерно вышагивала рядом с нами, старательно игнорируя презренную канаву и кружащую над нею мошкару.

Той канавы давно уже нет – теперь там городской парк, благоустроенный и уютный. Тесса умерла почти двенадцать лет назад.

А я словно наяву вижу прозрачный, золотистый от солнечных лучей воздух, мошкару, кружащую над плотной, похожей на мох, ряской, и гордую мокрую кошку, с воистину аристократическим презрением вышагивающую по дорожке.