Знаки.  Ольга Суслина

Они бросались в глаза. Возникали на ровном месте, будоражили сознание непонятными образами и тут же исчезали. Обрывки фраз сквозь шипение дорожного радио. Осколки слов — вырванные части из надписей на рекламных щитах…
Казалось, они преследовали. Намекали, предупреждали. И методично сводили ее с ума.
…ОПОМНИТЬСЯ… ЗАБЫЛА… ЖИВЫЕ…
…НЕЛЬЗЯ… ИСПРАВИТЬ…
— Господи, да сколько можно?
Надя остановилась напротив витрины кофейни и изо всех сил зажмурилась. Руки дрожали. В висках стучало. А перед глазами размытое от навернувшихся вдруг слез: «Подари утру ВТОРОЙ ШАНС».
— Но кому? Кому я должна подарить этот шанс? Что исправить? Почему все это происходит со мной? – девушка зябко передёрнула плечами и, потуже завязав шерстяной шарф, пошла в сторону дома.

Через час с работы должен был вернуться Игорь. Вряд ли он обрадуется, если увидит её в таком состоянии. Хотя, стоило признаться самой себе, Игоря и так мало что радовало. Молодой человек раздражался по каждому пустяку. Неровно стоящая на столе чашка, свисающий с кровати край плюшевого покрывала… Кошки…
— Кошки! Господи, кошки! Прикормыши!
Надя остановилась как вкопанная, не дойдя до подъезда буквально несколько метров. Как же она не догадалась сразу? Как же не поняла?
Хвостик и Ушко. Дачные котята, прибившиеся к участку в середине мая, тайком подбегавшие к ней за порцией очередного угощения. Нелепые, неказистые, но такие живые. Такие тёплые, верящие…
Игорь обзывал их прикормышами и категорически отказывался пускать в дом. Поэтому Надя соорудила в дальней части сада маленький кошачий домик. И каждый день по нескольку раз носила котятам угощение, со щемящей нежностью наблюдая, как из неказистых, нескладных котят Хвостик и Ушко превращаются в красивых молодых котов. Котов, что со всех лап бежали ей навстречу, стоило только выйти на порог дома. И также стремительно уносились прочь, вглубь сада, если на пороге появлялся Игорь.

Лето прошло. В сентябре дачный сезон закончился. И сидевшая в машине Надя со слезами смотрела, как из-за забора за ней с тоской наблюдают две пары кошачьих глаз. Она хотела вернуться. Хотела поступить по-другому…
Вот только Игорь. Игорь, который без устали повторял, что все это глупости. Игорь, который убеждал, что ничего с этими котами не станется. Игорь…
Какая же она дура! Не опоздать! Только бы не опоздать!
Надя метнулась в сторону дома, а спустя десять минут уже выбежала обратно и села в припаркованную во дворе машину, на заднее сидение которой поставила большую плетёную корзину со свернувшимся змейкой на дне тёплым шерстяным шарфом.
Дорога казалась бесконечной. Бьющие по стеклу холодные капли дождя перемешивались с бежавшими из глаз слезами и Наде то и дело приходилось сбавлять скорость. Поворот, прямая, еще поворот…
Вот уже вдалеке виднеются крыши дачных домов. Серые, холодные, безликие как этот сводящий с ума ноябрь. Отчаяние накрыло с головой. Хотелось закричать, замахать руками, повернуть время вспять….
Ну почему? Почему она не поняла раньше? Два месяца. Дожди и холод, от которого не спасает ничего. Только бы успеть… Пожалуйста…

Кошачий домик был пуст. Намокшая от косых струй дождя подстилка, вылизанные до блеска, тускло светящие металлическими боками, миски. Ворох почти почерневших мёртвых листьев. И никого. Ни одной живой души. Только щемящая, разрывающая душу на куски, тоска. Только беспросветное, словно хмурое осеннее небо, отчаяние.
Надя села на мокрую землю, сгребла руками холодные листья и закричала. Солёные слезы сбегали ручейками по щекам, скатывались горошинами по подбородку и пробирались за воротник куртки. Жалили. Как жалила собственная совесть. Совесть, что все это время из последних сил взывала к судорожно стучащему сейчас сердцу.
Не простит! Господи, она никогда себе этого не простит!
Девушка встала, в порыве прижала к груди выдернутую из домика мокрую подстилку и сгорбленной старухой побрела к машине. Прикормыши стояли перед глазами словно живые. Сверлили душу раскосыми, всё понимающими глазами, царапали кровоточащее сердце когтистыми лапами и дрожали под каплями промозглого ноябрьского дождя. Худые, продрогшие… Настоящие.
— Настоящие? Они настоящие!!! — Надя выронила из ослабевших рук мокрую холодную подстилку, до боли зажмурилась и, боясь поверить, медленно открыла глаза.

Два молодых кота настороженно замерли у самой калитки и во все глаза смотрели на стоящую напротив девушку. Секунда, вторая… И вот уже Ушко — у Надиных ног. Хрипло мяукая, за ним торопится Хвостик.
И, кажется, закончился дождик…
И в груди, к которой прижаты два дрожащих худых тельца, разгорается пожар…
И вздохнувшая свободно совесть свернулась тёплым клубком под самым сердцем и… кажется…
Мурлычет?
А звучащее из машины дорожное радио вместо шипения почему-то радостно поёт о новой жизни. И с наклеенного на серый столб яркого рекламного объявления глаза выхватывают лишь одно слово: ПРАВИЛЬНО.
Тронуться всё никак не получалось. Нет, двигатель маленькой белой машины работал как часы, а вот вцепившиеся в руль руки совсем не слушались. Руки почему-то дрожали. И шея ужасно затекла, потому что сидеть в пол-оборота было совсем неудобно. Но оторвать взгляд от умостившихся на дне корзины, в тепле шерстяного шарфа, животных не получалось никак. И губы отчего-то разъезжались в улыбке. И подсохшие, солёные дорожки на щеках больше совсем не жалили.

*****
Игорь ушел. Не пожелал мириться с двумя котами и кошкой.
Кошка тоже была дачной. Выбежала, собрав последние силы,и в отчаянной попытке выжить бросилась под колёса выезжающей из посёлка машины. Худая, голодная, сопливая. Со спутанной шерстью и ходящими ходуном дрожащими боками. Брошенная. Такая же, как доверчиво уснувшие в корзине, наконец-то согревшиеся, Прикормыши.
Надя не смогла её там оставить. Не теперь. И кошка все дорогу благодарно заглядывала ей в глаза, топча озябшими лапами сиденье.
А дорожное радио всё пело и пело. О человечности. О доброте. О расправляющей крылья надежде и завтрашнем дне, который обязательно будет лучше вчерашнего…

Следующее лето, которое Надя по традиции проводила на даче, выдалось жарким. Хвостик, Ушко и трехцветная Мурка все дни валялись под смородиновым кустом, заходя в дом только с наступлением сумерек.
А соседнюю пустующую дачу купил молодой мужчина. Новый сосед вот уже неделю по нескольку раз на дню бегал к Наде за советом. Подкинутый ему на участок котёнок был совсем слабым, но мужчина не сдавался. А Надя… Надя не смела отказать в помощи.
И к концу лета в компании полосатого Хвостика, рыжего Ушка и трёхцветной Мурки появился новый товарищ — Черныш. Его чёрная, лоснящаяся шёрстка на солнце отсвечивала фиолетовым как сочные ягоды поспевающей у забора ежевики. Жёлтые глаза соревновались по теплоте с угольками, а привязанность, которую чёрный котёнок показывал живущему по соседству мужчине, вызывала у Нади улыбку.
Как вызывали улыбку весёлые проделки всего кошачьего семейства, что, будто сговорившись, в один из дней твёрдо решили жить на два соседних дома. Настойчиво мурлыча ночами спящим хозяевам, что им тоже пора последовать их примеру.
Они и последовали.

В конце сентября, когда опавшие листья покрыли жёлтым ковром засыпающие садовые участки, дачный поселок покидала семья.
Счастливая крепкая семья с тремя разноцветными котами и одной пушистой зеленоглазой кошкой. И уютно дремлющая в Надином сердце совесть счастливо жмурилась.
А, может быть, набиралась новых сил, чтоб подтолкнуть свою хозяйку к еще одному правильному решению. Но это уже совсем другая история…