«ТАКОЙ МЯГКИЙ».  Гектор Шульц

— Такой мягкий! – было первым, что он услышал. Нос дразнили сотни резких запахов, в голову вторгался шум, изначально вызывавший боль, а зрения и вовсе не было. Но тихий и нежный голос почему-то смог пробиться через эту бурю и мягко окутал спокойствием перепуганное маленькое сердце.
Нежные пальцы осторожно прикасались к ещё мокрой шерсти, ласкали и вызывали тысячи восторженных эмоций. Но изо рта вылетал лишь резкий писк, пока шерсти не коснулся язык мамы и её вибрирующее дыхание. Пришло тепло и спокойствие, а с ними и голод.
— Давай, давай, — подбодрил всё тот же голос. В рот ткнулось что-то, пахнущее теплым молоком. Голос улыбнулся и добавил. — Молодец. Кушай, кушай.
Примерно через неделю открылись глаза, и он смог увидеть мир. Миром оказалась большая коробка, в которой, помимо него и мамы, лежало еще два пищащих комочка: брат и сестра. Сверху маячило большое тёмное пятно, от которого исходил знакомый запах, а когда послышался тот самый голос, котёнок снова нарушил тишину своим попискиванием и вздрогнул, когда шёрстки коснулись нежные пальцы.
— Такой мягкий. Маленький… и с браком, — в голосе послышалось сожаление, когда пальцы тронули хвост.
— Мр? – словно поняв вопрос, спросила кошка, но голос успокоил её почти моментально.
— Тише, тише…

*****
Через три месяца «такой мягкий» оказался на улице. После рынка, на который его носили каждую субботу, нежный голос не понёс его домой, как обычно, где ждала мама, а оставил коробку с ним у кустов, рядом с мусорными баками, и исчез из жизни «мягкого» навсегда.
Ночь напугала его другими звуками и ароматами. Пахло жидкой грязью, по которой хлюпали ботинки редких прохожих, тянуло варёной курицей от мусорных баков и накрапывал мелкий дождик, чьи капли заставляли «мягкого» морщиться и забиваться глубже в кусты.
Но голод был сильнее. Он выгнал его под холодные капли, заставил забыть о странных звуках, грохочущих машинах, проносящихся по дороге, и задумчивых прохожих, спешащих домой. «Мягкий» шел на запах курицы. Нежный голос всегда кормил его варёной курицей после рынка и сейчас он пытался отыскать источник запаха рядом с ржавым мусорным баком. Только вместо курицы нашёл кости и хрящи. Холодные и мокрые. «Мягкий» вгрызся в хрящи, зарычал, когда в тёмном углу бака блеснули чьи-то глаза, и крепче вцепился в косточку. Голод был сильнее страха и голод победил его.

Поев, «мягкий» отправился к кустам, где всё ещё стояла мокрая коробка, забился под густую мокрую листву и, свернувшись калачиком, уснул беспокойным сном. Во сне он снова услышал нежный голос, вот только нежности в нём с каждым словом становилось всё меньше и меньше.
«Мягкий» проснулся под утро, дрожа от холода. Он покрутился на месте, фыркнул, когда на голову шлёпнулась холодная капля и, поборов робость, направился к мусорному баку, рядом с которым лежали скомканные тряпки. «Мягкий» зарылся в них и ещё долго смотрел на мокрую дорогу и серое небо, пока не уснул.

*****
— Фух! Чумазый же ты какой, а? – размашисто перекрестилась испуганная бабка, когда «мягкий» вылез из кустов и, деловито качая хвостом, направился к пакету с остатками жареной рыбы, которые бабка положила рядом с мусорным баком.
Он смерил её ленивым взглядом, еще раз мотнул хвостом и уткнулся носом в пакет, не обращая внимания на причитания старухи, продолжавшей осенять себя «крестами». Голод давно научил его игнорировать людей, других котов, собак и крыс, копавшихся ночами в мусоре. «Мягкого» никто больше не называл «мягким». Звали чумазым, оборванцем, вшивым и плешивым. Звали, как угодно, только не «мягким». Но он и сам понимал, что от прошлой «мягкости» не осталось и следа.
Жёлтые глаза недобро смотрели на серый мир. У левого уха недоставало кусочка, а на морде виднелись чуть зажившие шрамы от когтей других котов, которые приходили к мусорным бакам в надежде унять голод. Но и собственные кинжалы «мягкого» были страшным оружием, о чем моментально узнавали незваные гости, покусившиеся на его дом и его добычу.
— Ладно, пойду еще чего-нибудь тебе принесу, — ворчала бабка, медленно топая домой, но «мягкий» не верил таким обещаниям.
Он больше никому не верил, кто был похож на оставившего его у этой помойки два года тому назад. «Мягкий» доедал угощение, фыркал, умывался и отправлялся обходить свои владения. Возвращался он всегда под вечер и всегда со свежими шрамами на морде. Пока однажды не встретил её.

— Мягкий? – от раздавшегося голоса «мягкий» вздрогнул, медленно повернулся и увидел знакомое лицо. – Кис-кис…
Кот, прижав уши к голове, зашипел, а глаза из жёлтых превратились в два колодца с тьмой. Нежный голос отпрянул, чему «мягкий» был рад. Он развернулся и в два скачка достиг спасительных кустов, после чего бросился бежать. Как можно дальше от этого голоса. Он все еще слышал его где-то внутри себя и бежал, пока голос снова не исчез из его жизни.

*****
Больше нежный голос в его жизни не появлялся и «мягкий» вернулся к привычному существованию. Утром и в обед он ел, потом обходил владения и возвращался спать к «своим» мусорным бакам. Время и улица изменили его.
Шерсть стала грязной, а кривой хвост больше походил на какую-то облезлую метёлку. Еще и необычайно холодная зима не прибавляла оптимизма. Но «мягкий» и тут выкрутился. Он нашел подъезд в ближайшем дворе – единственный, что ещё не имел металлической двери – и ночевал в нём, у горячей батареи, забившись в самый угол.
Той ночью мороз разбушевался не на шутку. Искрился под светом фонарей снег, а грязные тряпки, в которых обычно дремал «мягкий», превратились в камни и не давали даже крохотной частицы тепла, как раньше. Кот фыркнул, посмотрел на спешащих домой людей и бросился через дорогу к «своему» убежищу. Но дойдя до него, он увидел новенькую металлическую дверь, на которой кроваво-красным поблескивали кнопки.
В душе «мягкий» рассмеялся. Он давно понимал, что ещё одной такой зимы ему не выдержать. Поэтому он просто улёгся в снег рядом с подъездом, свернулся по привычке калачиком и попытался уснуть. «Мягкий» знал, что нужно всего лишь заснуть и всё. Не будет больше холода, голода и нежного голоса, который иногда навещал его во снах. Это будет другой сон. Долгий и тёплый…

— Вот те раз… — «мягкий» сквозь сон услышал чей-то голос, но глаза открывать не стал.
Ему было тепло и комфортно. Он почти уснул и не собирался тратить силы на пробуждение. Но голос не унимался. Был он хриплым, усталым и каким-то грубым, но по-своему нежным:
– Замёрзнешь же, дурачок.
Кот зашипел, когда к его холодной шёрстке прикоснулись чьи-то пальцы. Но сил, чтобы цапнуть нарушившего сон, почему-то не было. Голос рассмеялся в ответ и поднял «мягкого» в воздух, после чего пришло тепло. Нежное тепло дома, со вкусными запахами, и «мягкий» сделал то, чего не делал довольно давно. Он замурлыкал от удовольствия. Сначала робко, а потом как маленький трактор, спрятав нос на груди того, кто сунул его к себе за пазуху.
— Такой колючий, — снова рассмеялся хриплый голос, — а мурлычет. Ты гляди, а?

«Мягкий» не сразу понял, где оказался. Он так привык к улице, что давно забыл родной дом, и как он выглядит. Однако новый дом ему понравился. В нём было чисто, тепло и пахло едой. Настоящей едой, а не склизкими рыбьими костями, которыми «мягкий» обычно питался. Правда он испугался, когда из кухни вышел обладатель голоса: зашипел и прижался дрожащим от холода хвостом к креслу, но голос в который раз рассмеялся и поставил перед «мягким» блюдце с едой и водой, после чего вернулся на кухню, оставив кота в одиночестве.
«Мягкий» ел жадно и быстро, зная, что на улице так и надо есть, пока тебя не опередил кто-то большой и сильный. Он ел так, что за ушами трещало, и не обращал внимания на то, что происходило рядом. «Мягкий» не видел, как хриплый голос стоит в коридоре, прислонившись к стене, и с улыбкой смотрит на него. Доев, кот запрыгнул на кресло, свернулся в клубок и моментально уснул сытым и довольным сном, в котором не было холода и голода.

*****
Утром его искупали, за что «мягкий» разодрал руки хриплому голосу и еще долго выл, прячась под диваном. Но, получив порцию еды, успокоился и, кося жёлтым глазом в сторону кухни, быстро смёл угощение, после чего вернулся под диван.
Вылез он из-под него только глубокой ночью. Изучил новый дом, попил воды на кухне из миски, стоящей рядом с холодильником, и пошёл в спальню. Там он долго сидел на полу, глядя на кровать, где спал хриплый голос. Тот пах странно — не так, как нежный голос, но «мягкому» нравился этот запах. Железный, тягучий и теплый – он щекотал нос, заставляя изредка чихать.

В какой-то момент на «мягкого» навалилась усталость. Он без раздумий запрыгнул на кровать, бесцеремонно прошествовал по одеялу и, забравшись на грудь спящего, свернулся калачиком и принялся мурчать от удовольствия, втягивая носом вкусный воздух тёплого дома.
И замурчал ещё сильнее, когда головы робко коснулись грубые и шершавые пальцы. «Мягкий» закрыл глаза, расслабился и положил голову на лапы. Вздрогнул он только раз, когда услышал хриплый голос, на миг ставший таким родным:
— Такой мягкий…
— «Мягкий»… — мысленно согласился с ним «мягкий» и уснул спокойным сном сытого и довольного кота, который хоть кому-то оказался нужен.