История о том, как несносный бродячий кот по кличке Бандюк спас своего заклятого врага, старого Михеича, который наверняка отравился бы газом из-за неплотно закрытого баллона, если бы не кошачий чуткий нос и интуиция, облетела всю округу.
Как водится, поговорили, поахали, поохали, порадовались, что наши герои стали неразлучными друзьями, и успокоились...
А Бандюк и Михеич славно зажили вдвоём, объединившись на почве общих интересов, да и характеров, чего уж там скрывать. И такая это вышла пара, прямо не разлей вода! Вот так жили они, не тужили, но пришла напасть, откуда не ждали: Бандюк влюбился!
То есть недостатка в подругах у боевого кота изначально не наблюдалось, за таким любая пойдёт, только мявкни. Вот надо ж было такому случиться, что приглянулась Бандюку не какая-то там Мурка, а молоденькая трёхцветная кошечка Глаша бабки Василисы.
Хотя, честно сказать, определение «бабка» мало подходило этой достойной селянке. А вот «бой-баба» было бы в самый раз! Василиса просто олицетворяла собой стихотворную цитату про коня на скаку и горящую избу, характер имела решительный, голос громкий, а если уж подбоченится - пиши пропало. Переспорить Василису было делом практически невозможным.
Михеич когда-то давно имел неосторожность возразить соседке. Спор возник из-за сущей ерунды: какую приправу класть в уху для лучшего вкуса. Василиса настаивала на гвоздике, Михеич поднял её на смех. Мол, это не уха, а ведьмино зелье получится! Слово за слово, сцепились так, что разнимать пришлось.
- Вот потому ты бирюком и живёшь, что характер у тебя зловредный! - в сердцах сказала Василиса.
- Что ж на тебя-то, с таким золотым характером, охотников не нашлось? - не смолчал Михеич.
Сам сказал, тут же и спохватился, вспомнил, что рано Василиса овдовела. Только слово не воробей. А тут вылетело так вылетело, больше соседка с ним не общалась, а если доводилось встретиться невзначай, даже на другую сторону дороги переходила.
В своей Глаше Василиса души не чаяла, начëсывала, наглаживала и всем соседям рассказывала, какая это умная и замечательная кошечка. Глаша цену себе знала, абы кого к царской своей особе не подпускала и Бандюку, соответственно, тоже дала от ворот поворот.
Уж как он за ней ухаживал: серенады под окнами пел, мышей и рыбу, у Михеича уворованную, приносил, готов был ночи напролёт караулить свою трёхцветную зазнобу. А она - ни в какую, ни ответа коту, ни привета!
Затосковал Бандюк, отощал даже. Заметил Михеич в своём друге перемены, сперва не понял, что с ним творится, а потом углядел, куда тот рыбу таскает, и за голову схватился:
- Да что ж тебе стоило любую другую кошку в невесты присмотреть, а не Василисину! Хозяйка - сущая ведьма, ни за что не допустит тебя к Глашке своей!
Молчит Бандюк, страдает. Ни на одну другую кошку даже смотреть не хочет, видать, крепко его Глаша зацепила. Видит Михеич такое дело, что котофей его от чувства неразделённого пропадает, и пустился на крайние меры. Собрался с духом и отправился к Василисе на поклон...
Стукнул в дверь для приличия, в деревне избу днём не закрывают, чай, не городские, и с порога молвит:
- Здорово, Василиса! Зайти позволишь или как?
Василиса как раз за столом сидела, чаëвничала. Как углядела, что за гость на пороге, так чаем и поперхнулась. Еле как прокашлялась.
- Чего тебе? - говорит.
А Михеич и не знает, как разговор начать, мнëтся, мычит чего-то. Рассердилась Василиса:
- Ты, сосед дорогой, или дело говори, или дверь с другой стороны закрой!
Вот ведь до чего вредная баба, так бы плюнул и ушёл, однако кота жалко. Извëлся ведь Бандюк от неразделённой любви!
- Здравствуй, Василиса, - проговорил наконец Михеич. – Стало быть, у вас товар, у нас купец...
Глаза у соседки стали, как у окуня. Большие такие, выразительные.
- Михеич, ты часом умом не тронулся?! Это ты что же, меня сватать пришёл?!
Михеич от такого предположения аж в лице изменился и перекрестился трижды.
- Да чур меня!!! Тут такая история, как бы сказать-то... Кот мой, Бандюк, в сторону твоей Глаши неровно дышит. А та ни в какую, никакой ему взаимности, нос воротит, понимаешь. Переживает котейка, отощал даже! Помоги, Василиса!
У соседки во взгляде появились явные сомнения в душевном здоровье Михеича:
- Издеваешься или как? Может, мне им ещё свадьбу с приданым устроить и свечку подержать?
- Василиса, ты погоди насмехаться, я ж по-людски тебя прошу, ради друга хвостатого. Пропадает же. А я ему жизнью обязан.
Молчит Василиса, смотрит на соседа. Видно, удалось ему достучаться до женского её сердца. И то сказать, сколько лет враждовали, а тут сам пришёл, характер смирил.
- Чаю-то хочешь? - предложила и сама не поверила, что такое говорит. - С чабрецом чай, свежая заварка.
Хотел было Михеич огрызнуться, про ведьмины травки вспомнить, но справился с собой. Чего ради любимца ни сделаешь!
- Не откажусь, - осторожно так говорит Михеич.
За стол сел, Василиса ему чашку достала, варенье придвинула. Отхлебнул Михеич чайку, похвалил:
- Хороший у тебя чай, Василиса!
А та пригорюнилась, слезу смахнула:
- Муж любитель был чаи погонять. По его рецепту завариваю...
Помолчали.
- Хороший мужик был твой Тимофей. Земля ему пухом, - произнёс Михеич. - Трудно одной-то, Василиса?
- Справляюсь, - вздохнула соседка. Она вроде и оттаяла как-то, по крайней мере, не смотрела на него, будто в прицел.
- Так ты скажи, может, помочь чем надо, - неловко добавил Михеич, оглядывая соседкино жилище цепким мужицким взглядом. Вроде справное всё, крепкое, а хороший хозяин найдёт, что и где подправить!
Сказал - и испугался. Вдруг за насмешку примет?
- Я от души, не из-за кота, - поспешил уточнить и отхлебнул ещё чая, чтобы неловкость скрыть.
Вздохнула Василиса, промокнула глаза уголком платочка:
- Видать, сильно тебе Бандюк этот дорог, раз через себя перешагнул и ко мне явился, - улыбнулась она вдруг. - А знаешь что? Пожалуй, помогу я тебе! Если котофей с тобой ужиться сумел, наверняка он совершенно невероятный зверь!
- Да он уже и не хулиганит давно, остепенился, - вступился Михеич за хвостатого друга. - Вот женится - и совсем за ум возьмëтся!
- А чего ж ты не женился тогда? - не выдержав, подкузьмила его Василиса.
Задумался Михеич.
- Да кто его знает, - произнёс задумчиво. - Наверное, не встретил ту самую, единственную, с которой и в болезни, и в здравии, в горе и в радости. А теперь уж и поздно…
- Чего это ты крест на себе ставишь? Мало ли какие выкрутасы жизнь учинить может, - по привычке кинулась спорить Василиса. - Вот ты не думал, не гадал, а кота завëл! Да ещё какого! Второго такого бандита ещё поискать!
- Это потому, что он ласки и добра не видел, вот и дебоширил! - вступился Михеич.
Оба помолчали...
- Так что решили-то, Василиса? - спросил Михеич.
- Да как же я кошку уговорить могу, если твой кот ей не по нраву? - выгнула бровь дугой Василиса.
- Давай их вдвоём оставим, - предложил Михеич. - Авось договорятся!
Василиса глянула на Глашу. Кошка делала вид, что еë это дело не касается, а сама подслушивала. Только ухо чуткое подёргивалось.
- Свидание им устроим, получается! - расхохоталась Василиса, да так заразительно, что и Михеич стал посмеиваться.
- Выходит, что так, - согласился, отсмеявшись.
- Дома их запрём, пускай принюхаются друг к другу получше, - прикидывает Василиса. – Только мне-то куда деться?
- Так пошли на рыбалку! – бухнул Михеич. – Посидим, рыбку половим, поговорим... Вон как душевно посидели! Я столько и за месяц не наговаривал, сколько с тобой сейчас.
- А и пойду! – завелась Василиса. – Ещё поглядим, кто лучше рыбачит!
- Поглядим! – не отстаёт Михеич.
На том и порешили. Дома старик переговорил с котом серьёзно, объяснил ему ситуацию:
- Условия мы тебе предоставим, а дальше уж сам смекай. Всё в твоих лапах!
Кот слушает, на ус мотает, от нетерпения аж дрожит. Тем же вечером и сладили задуманное: кота с кошкой дома закрыли, а сами на рыбалку, на вечернюю зорьку.
Василиса чин по чину снарядилась, вся снасть при ней, одёжа соответственная. Михеич аж засмотрелся, какая соседка справная да ладная.
Да и поговорить о чём, тоже нашлось. Молодость вспомнили, знамо дело, где посмеялись, где и взгрустнулось. Сидят оба душа в душу, карасей да плотву таскают. Так увлеклись, что и про дело забыли. Спохватились, улов пересчитали: поровну!
- Может, на ушицу рыбёху пустим? – предложил Михеич.
Состояние у него такое блаженное стало, что и расставаться с Василисой не хочется.
- Я б сварила, да ты ж есть не станешь, - припомнила ему Василиса.
- Это ты про гвоздику, что ли? – отмахнулся Михеич. – Не знаю, пробовать надо!
- А чего ж перечил, если не пробовал? – ухмыльнулась Василиса.
- Характер такой, - повинился Михеич.
- Так и у меня не сахарный, - признала Василиса. – Давай вместе состряпаем, чего уж там.
На том и порешили. Удочки смотали, домой пошли.
- Вроде тихо, - Василиса прислушалась. – И окна целы…
Михеич тоже за кота переживает. Каково ему там пришлось? Вдруг от ворот поворот?
Отперли дом – тишина. В комнату заглянули, уже ко всему готовые. А там – картина маслом. Спят на Василисиной кровати Бандюк и Глаша, едва ли не в обнимку. Договорились, видать.
Посмотрел на это дело Михеич, слезу скупую смахнул украдкой.
- Уговорил, видать, бандит эдакий, любушку свою!
Василиса тоже расчувствовалась, прислонилась к нему. Стоят оба, вздыхают, радуются. Бандюк глаз открыл, хозяина увидел – и лапкой Глашу обнял эдак по-хозяйски.
- Не разгонять же, - вынесла вердикт Василиса, и пошли они чаёвничать дальше.
Потом, когда Бандюк домой вернулся, счастливый, шальной, будто поддатый малость, Михеич его по-дружески поддеть пытался, только тому всё равно. Ходит, мурчит, будто март на дворе.
Утром оба, не сговариваясь, к Василисиному дому направились. Пока Бандюк с Глашей миловались, Михеич с Василисой уху варили. И что характерно, ни разу не поругались! Так и пошло: то на обед, то на чаёк, то на рыбалку...
Месяц прошёл, надел Михеич пиджак новый, ненадёванный, для торжественного случая купленный, и пошёл свататься:
- Вот хоть веником гони, Василиса, а я не отступлюсь! – говорит. – Выходи за меня! Видать, нашёл я свою единственную!
Василиса хотела по привычке съязвить, да не стала. Взяла и согласилась! И то правда, кот с кошкой у них неразлучные, скоро поди котята народятся, да и им чего ж делить? Только жить и радоваться!
Вот так и вышло, что кот Бандюк своего Михеича не только от смерти лютой спас, но и счастливым сделал. Так что зря брешут, будто чёрные коты неудачи приносят!
