ЛЮБИМАЯ. Грязнов Михаил

Ее глаза утомленно прикрыты, грудь вздымается в тяжелом дыхании. -
Не волнуйся, доктор скоро приедет. Он мой хороший знакомый и все будет в порядке.
Я нежно поглаживаю по голове, и она обессилено откидывается на маленькую подушечку.
- Все же надо было ехать в клинику.
Я вижу ужас в зеленых глазах.
- Ладно, ладно. Мы ведь решили, - и пытаюсь ее отвлечь:
- Помнишь, как мы познакомились? Ты сидела на скамейке в парке, такая неземная, искрящаяся. Я рядом читал газету, а потом ты поднялась и молча пошла за мной. Что же это такое было, что у меня не хватило сил прогнать тебя?
Она хитро прищурилась, вспоминая тот день. Появление дамы в моей холостяцкой квартире заставило пересмотреть некоторые устоявшиеся привычки. Я перестал разбрасывать носки, стал чаще мыть посуду, в холодильнике появились продукты. Ведь нас стало двое и я должен был заботиться о ней.
А через неделю она сама пришла ко мне ночью. С тех пор мы спали только вдвоем, она тихонечко сопела под боком, наполняя мое сердце нежностью. Что из того, что теперь я не могу завалиться куда то на ночь к друзьям, уехать надолго? Все это не важно, потому что я знаю, что она сидит у окна, вглядываясь в приезжающие на стоянку машины. Потом встречает меня у двери, мы обнимаемся, садимся за стол ужинать и я рассказываю, как прошел сегодняшний день.
А через некоторое время стало понятно, что она беременна. И уже давно.
Она открыла глаза и грустно посмотрела на меня:
- Нет, я тебя не осуждаю. Но ты же понимаешь, сначала ты…, потом дети. Я к этому не был готов.
В ее взгляде тревога.
- Не волнуйся, я стану заботится о твоем ребенке.
Она с укоризной смотрит на меня.
- Даже если их будет двое. А, ладно, - машу я рукой, - даже если тройня, - и улыбаюсь от невероятного предположения.
Она благодарно прикрывает глаза. Интересно, а кто твои родители, и почему ты сидела одна на той скамейке. Мы никогда об этом не говорили. А может тебя выгнали из дома узнав, что ты беременна? Я осторожно глажу по вздувшемуся животу. Под рукой чувствуется шевеление маленького тельца. Вдруг ее сотрясает судорога, глаза в ужасе расширяются. Ну, где же этот чертов доктор?
В дверь звонят, вваливается веселый добродушный человек. Мой старинный приятель и собутыльник, с ним миловидная особа, наверное, сегодняшняя ассистентка. -
Ты нам больше не нужен, мы сами все решим, правда, дорогая? - Он заглянул в комнату, - А еще дай мне чистую простыню, подушку и два полотенца. Сам посиди на кухне, - и прошел в ванную.
Хорошо, когда у тебя верные друзья. Мой приятель легко согласился, принять роды, взяв с меня обещание, что я не буду входить пару часов в комнату, чтобы не мешать. Он со своей ассистенткой обещал управиться сам. Да и какой из меня помощник, если я места себе не нахожу.
Уже два часа из комнаты доносится какое-то бормотание, скрип дивана и тяжелые вздохи ассистентки. Неужели все так плохо? Может, нужна моя помощь? А если потребуется переливание крови, он даже не спросил, какая у меня группа.
Примерно через час доктор вышел, весь распаренный, в моих тапочках и завернутый в простыню.
- Ну и как она?
Он устало посмотрел на меня мутным взглядом:
- Она? Очень даже неплоха. Дай-ка коньячку для дезинфекции.
Он взял бутылку, пару рюмок и опять скрылся за дверью.
Через некоторое время оттуда вновь донеслось невнятное бормотание, тяжелое сопение и скрип разбитого дивана. Какая же тяжелая работа у моего друга! Вот так все бросить, примчаться ко мне в выходной день, чтобы провести его у постели роженицы.
Наконец диван в комнате перестал скрипеть. Послышались возбужденные голоса и через несколько минут появился мой приятель, уже одетый, с сияющим и довольным лицом:
- Ну что, папаша, у тебя двойня, поздравляю!
Я бросился в комнату и увидел ее, все так же лежащую на моей кровати, с лучащимися спокойствием и умиротворением глазами. Она с благодарностью посмотрела на меня и довольно, зажмурившись, принялась вылизывать двух маленьких, похожих на мокрых крысят, котят.