Котенок на крыше. ТАГИР НУРМУХАМЕТОВ

«Жизнь, она ведь, как день, - рассуждал дед Павел, сидя на скамейке за воротами дома, - Утро – это молодость, полдень – зрелость, а вечер… Он и есть вечер...»

И, вспоминая прожитую жизнь, все больше убеждался, что так оно и есть.

Когда пьянящий утренний воздух наполняет грудь - кажется, что впереди больше, чем день, полный открытий, радостей и веселья. Думается, что любая работа будет в удовольствие и не устанешь от нее, какой бы тяжелой она не была.

Берешься за все, чувствуя, что любое дело по плечу и не закончатся силы, не могут закончиться, потому как девать их некуда – плещут через край! Проблемы – тьфу! Какие могут быть проблемы? День впереди, все можно решить, если само не рассосется!

Ближе к полудню начинаешь оглядываться, прикидывать – что сделано, а что еще предстоит, стараешься, чтобы был задел на будущее. Движенья твои не так легки, зато пришла сноровка, опыт и сил еще в достатке. Но чаще и чаще утираешь со лба пот, думая – не поберечь ли себя? Теперь уже понимаешь, что усталости не избежать, но она далеко еще.

Ближе к вечеру, чувствуя непреодолимую усталость в теле, оцениваешь результаты своих трудов. Вот, вроде бы и все дела закончены. Но замечаешь ошибки: вот здесь можно было сделать по-иному, сберечь время и силы, а тут обойти препятствие.

Возвращаешься, чтобы устранить огрехи, допущенные большей частью утром, но не все уже можно исправить. Да и день заканчивается, солнце клонится к закату, пора подумать об отдыхе...

Солнце жизни деда Павла давно перевалило через зенит, но еще не коснулось своим краем горизонта. Самое время оглянуться, поискать ошибки и, если удастся, исправить их.

Супруга – Софья Михайловна, суетится в доме, на кухне. Готовит сдобный пирог из свежих садовых ягод. С минуты на минуту должен подъехать сын Дмитрий с женой и внуком из города, их-то и ожидает дед Павел, поглядывая на дорогу и предаваясь размышлениям.

Сыном дед Павел гордился. Вырос он статным и крепким, с приветливой белозубой улыбкой и добрым взглядом. Перебрался в город, где работает на стройке – прорабом. Не простой работяга, как отец, начальник!

Семьей обзавелся, сына родили – такой же растет, как и Митька – добрый ко всему живому, отзывчивый на просьбы.

В разговоре с деревенскими дед Павел нет-нет, да и вставит словечко, мол, Митька мой на прошлой неделе гостил и на следующей навестить обещал. Завидно сельчанам – почти у всех дети в город перебрались, но навещают редко, а к Павлу сын чуть не каждую неделю наведывается.

«Воспитывать надо было детишек, пока поперек лавки их клали! - снисходительно учил дед Павел. - Чтоб уважали родителя, отца прежде всего!»

Он любил поговорить с сыном о делах, о политике, о работе. Митька от разговоров не уходил, но чувствовал Павел, что не получается у них разговор такой, чтобы по душам.

Всегда наступал момент, когда сын, будто вспомнив что-то, бросал на отца подозрительный взгляд, стекленел глазами и суровел лицом. На этом разговор заканчивался.

«А ведь лет до пятнадцати у него не было от меня секретов, всегда делился, совета просил, - вспоминал дед Павел. – Что потом-то пошло не так? Переходный возраст подоспел, наверное…» - решил он.

У его ног присел котенок, по всему видно – бездомный. Не напрашивался, нет – просто присел, поглядывая на другую сторону улицы. Там сидел пес и заинтересованно поглядывал на котенка, но присутствие человека не позволяло взять его в оборот.

Котенок был худ, грязен, в уголках глаз то ли слезы запеклись, то ли пыль скопилась, а может, и то и другое.

«А ведь он специально тут присел, - догадался дед Павел. – Пусть, мол, пес думает, что котенок при хозяине, и в обиду его не дадут. Ах, пострел! Мелкий, да сообразительный!»

К кошкам дед Павел был равнодушен, в доме всегда проживал кто-нибудь из хвостатого племени, но они крутились возле хозяйки, не удостаивая его вниманием, впрочем, как и он их.

«Вот такого же, пацаном еще, принес Митька домой. Подобрал где-то...» - вспомнил дед Павел.

Вспомнил и то, что заставил сына унести котенка туда, откуда принес – в наказание за то, что тот нахватал двоек в школе. Как тогда удивленно и обиженно смотрел на него Митька! Но не ослушался. А ведь именно с того случая отношения между нами разладились! И по сию пору так...

«Неужто я ошибся тогда и даже не заметил того?» - вздрогнуло сердце. И словно желая исправить когда-то содеянное, он повернулся к котенку:

- Кис-кис! Иди сюда, доходяга! – и даже поднялся, чтобы взять его на руки.

Ему казалось, что стоит лишь приласкать хвостатого, и тот проникнется к нему любовью и преданностью. О кошачьих повадках он и не задумывался никогда – не до того было.

Однако, услышав голос деда Павла, котенок взъерошил шерсть и метнулся во двор, дед за ним. Уходя от преследования, котенок кинулся к поленнице колотых дров и забился в щель между рядами.

Желая непременно изловить его, дед Павел рванул на себя внешний ряд поленницы, рассыпав дрова по земле. Однако котенок в руки не дался и перекочевал под перевернутую металлическую емкость, в которой дед Павел при необходимости замешивал бетон.

Схватив емкость за край, дед рванул ее вверх и почувствовал, как в спину вступила боль, но обращать на нее внимание некогда – котенок уже карабкается по доске, прислоненной к стене дома, оттуда на кровлю, и вот уже уселся на самый верх, на «конек» двухскатной крыши, круглыми от испуга глазами оглядывая окрестности.

- Чего это ты разруху чинишь? – на крыльцо вышла Софья Михайловна и с удивлением наблюдала, как супруг, кряхтя, тащит к дому деревянную лестницу.

- Надо! - отмахнулся он и полез на крышу.

Когда, бережно прижимая котенка к груди, он скользил задом по скату крыши, к воротам дома подъехал на своей машине Дмитрий с женой и сыном. Дмитрий удивленно воззрился на отца, который пытался спуститься вниз.

- Ты чего там делаешь, батя? Не мог меня дождаться?

- Не мог, – виновато улыбался дед Павел. – Надо было постреленка изловить, чтоб не беспризорничал, - показал котенка.

Он пытался нащупать ногой ступеньку лестницы, когда его «заклинило». Острая боль в спине обездвижила, перехватив дыхание...

Соседские пацаны потом со смехом пересказывали процесс спасения деда Павла: как поднялся по лестнице дядя Дима, взвалил на плечо отца, который тихо матерился – чтобы не услышали внук с невесткой, и осторожно спустился с ним по лестнице.

При этом дед не выпускал из рук бродячего котенка, а Софья Михайловна ругала супруга, обзывая «старой рухлядью». Так, не спуская отца с плеча, Дмитрий и понес его в дом, вместе с котенком.

Через час дед Павел лежал на кровати, а супруга втирала ему в больную спину вонючую мазь.

- Ишь ты, котенка пожалел! – ворчала Софья Михайловна, но в голосе ее слышались нотки уважения.

- Деда, а ты котенка себе оставишь? – внучок играл с накормленным и отмытым котенком рядом с кроватью болящего.

- Хочешь – тебе отдам? – предложил дед Павел. – Будете дружить, если, конечно, тебе папа позволит.

- Папа бы позволил, – уверенно заявил внук. – Только у нас в квартире их уже три. Папа подобрал на стройке, а то бы они там умерли.

- Вот оно что… - поразился дед Павел и замолчал.

- Батя, как ты? – в комнату вошел сын. – До огорода дойти сможешь? Я там баньку топлю. Отпарю тебе спину березовым веничком, как молодой побежишь.

… Сын с отцом сидели на веранде, пристроенной к бане, наслаждались тихим вечером и потягивали «городское» пиво из жестяных баночек. После жаркой парилки, где Дмитрий от души отпарил спину отцу, боль отпустила, тело обрело легкость.

- Что-то я не помню у тебя такой любви к котятам, – Дмитрий хитро посматривал на отца. – Даже наоборот – дома их и не замечал. Помнишь, я пацаном принес такого же?

- Помню, сынок, – вздохнул дед Павел. – Неправ я был тогда, виноват перед тобой и перед котенком тем, – он опустил голову. – Сегодня только сообразил: учеба – учебой, а животинка несчастная тут совсем ни при чем. Ты уж прости меня за то…

- Проехали, батя, – Дмитрий помолчал. – Сильно тогда я на тебя обиделся. А сегодня, как увидел, что ты из-за малыша хвостатого на крышу полез, сообразил, что не со зла ты тогда так поступил.

- Не со зла, – согласился дед Павел. – Куда ты его дел-то потом?

- Машке Филимоновой отдал, – улыбнулся Дмитрий. – Она его с собой в город забрала, когда замуж вышла.

Отец и сын говорили легко, душевно, делясь сокровенным, вспоминая прежние годы, знакомых. Сын рассказывал о планах, советовался с отцом и лицо его не каменело, как прежде, а глаза смотрели открыто и доверчиво. Как тогда – в детстве…