Угомон

На старости лет совсем загрустил старик. За две тысячи лет к одиночеству не привык. Деток не нажил, хоть и бывал женат. Духам их не положено, говорят… А шибко хотелось, чтоб звон голосов в дому, чтоб сына растить – учить разуму да уму. Чтоб дочкам возить и бусы, и крендельки, чтоб внуков качать, да чёрной не знать тоски...

Это Баю грустится к осени каждый год, хоть и есть у него и козы, и верный кот. Кот волшебный зверь – на сказки мастеровит. Как минует полночь, так их и говорит. Вот откуда у ларги пятнышки на спине? Дрёмка малым ребятам рассказывает во сне: "Жили-были тюлени – ни крапинки на боках. В отражённых в море плавали облаках. Толстопузых растили доверчивых тюленят, никогда не ругали за то, что они шумят. Но однажды разгневали люди своих богов, и небесный олень звезды с синих стряхнул рогов. Эти звёздные искры посыпались свысока... С тех пор у тюленей пятнышки на боках, на спинах, на ластах, у носиков и у глаз...". Мурлыкает кот, закончив не хитрый сказ.

А Бай носит маки в залатанном рукаве. Цветком прямо в лоб ударяет по голове детишек бессонных, по вечеру озорных, чтоб Крики да Заполохи ушли от них.

Помощника б Дрёмке да Баю – но где же взять? Кому ни попадя сны поручить нельзя. Надо, чтобы мастер был добрых и светлых снов, чтобы в душе носил ворох заветных певучих слов, чтобы пел да баюкал он вечером малышат, что в пеленках по зыбкам, попискивая, шуршат.

К Баю частенько приходит гостить пацан – нет у него ни матери, ни отца. Старая бабка растит, как умеет, но, жизнь у дитёнка не сладкая всё равно. Вот и сбегает к деду смотреть на коз – носит украдкой им горсточками овёс. Те рады Егорке – подбадывают, шутя и мекая звонко, с ладошек овёс едят.

И Бай привечает мальчишку – чего бы нет? Всё же сновотворцу радость на старость лет. Дрёмка, когда был Егорий совсем малек, пел ему песни про сорок сестёр-сорок, что носят монетки счастья за первый зуб и ночью бросают украдкой в молочный суп.

А Бай ему сказывал, мол, в мире есть гора. А горе той золотом выложенная нора. В ней змей живёт, и взор его бирюзов. А летом он выползает к тому на зов, кто папоротник цветущий в лесу найдёт... Егорка искал цветок этот каждый год. Хотел для бабули картошки купить, очки, да белой, чтоб до весны хватило, мучкИ.

Но, конечно, как вырос, так понял – пустое то. Это просто сказки деда с его котом.

А однажды крепко Бай захворал, да в избенке слёг. Егорка крутился, ему помогал, как мог: Дрёмку кормил, коз крикливых пастись пускал, руку деда сухую часами держал в руках. Бай не спал и с трудом простоквашу на крошках ел, и лицом становился как мел – совершенно бел...

И когда уж почудилось, что отойдёт вот-вот, пришёл Егорию в руки их рыжий кот. Глядит на мальчишку, и слезы стоят в глазах. У него больше силы нет ничего не сказать: не станет Бая, и Дрёмка шагнет за ним, потому что от сонного духа неотделим.

И Егорий всхлипнул, кота притянув в себе и вдруг в тишине избяной высоко запел:

"Баю-баю, хворобы, зовёт вас зима по вьюгу! Собирайте подруг, да беритесь скорей за руки, ступайте плясать в метелях, искать сосульки, вырезать из них ловко тоненькие свистульки. Ваша сила слабеет с каждым листом опавшим... Баю-баю, идите, в дорогу я дам вам каши – ни солёной, ни сладкой, оставьте в покое деда. Засыпайте, чтобы во сне разойтись по свету. Подальше от нашей избенки, от наших деток...".

И хвори встают тенями из тела Бая и засыпают в воздухе, дымкой тая. Уходят к зиме шить платья из снежной шерсти, уносят с собой дыхание близкой смерти…

Бай открывает глаза – смотрит сонно-сонно
На Егория – на великого Угомона,
чьи спетые сны обладают огромной силой...
...А Бай в нём теперь долгожданного видит сына.

© Елена Холодова