Благодать на рыбном прилавке

Солнце, словно растопленный янтарь, растекалось по рядам рыбного рынка, золотя чешую выложенного на прилавках улова. Среди этого блестящего, пахнущего морем изобилия, словно рыжий огонёк, мелькала тщедушная фигурка кота. Шерсть его, цвета закатного пламени, ловила солнечные лучи, а глаза, два изумруда, жадно следили за людской суетой.
Пустой желудок мучительно урчал, напоминая о бренности бытия и о насущной потребности в пище. Кот наблюдал, как люди, шурша бумажными купюрами, получали взамен желанные куски рыбы. Законы рыночной экономики, хоть и неведомые ему в полной мере, пробудили в кошачьем сердце искру предпринимательской мысли.
В тени старой липы, что раскинула свои ветви над рынком, словно благословляя торговлю, кот нашёл свой "капитал" – небольшой, идеально ровный листок, упавший с благословенных ветвей. Держа его в зубах, словно драгоценный дар, рыжий смельчак подошёл к прилавку, где грузная продавщица, похожая на добрую русалку, вышедшую на сушу, раскладывала серебристых карасей.
Кот аккуратно положил свой листик на прилавок, рядом с купюрами других покупателей, и вопросительно посмотрел на женщину. Изумрудный взгляд, полный надежды и какой-то детской наивности, пронзил сердце продавщицы. Она, видевшая всякое на своём веку, от неожиданности чуть не выронила из рук увесистого леща.
В этом жесте, в этой трогательной попытке кота вступить в мир человеческой торговли, было что-то настолько чистое и искреннее, что продавщица, душа которой, несмотря на рыночную суету, оставалась простой и доброй, не смогла устоять.
Громкий, заразительный смех прокатился по рынку. А рыжий кот, уже не надеясь ни на что, получил свой царский обед – свежего, душистого карасика, дарованного не за деньги, а за чистоту кошачьего сердца и непоколебимую веру в чудо.
Так, в самом сердце мирской суеты, проявилось нечто высшее – милосердие и любовь к Божьему творению.