Екатерина Кравцова - «Мы - не они»

— Нет, нет и ещё раз нет! — громким басом произнес огромный серый кот. — Их точно нужно истребить. Сколько эти люди принесли горя в этот бренный мир, и не счесть.
— Но, прошу извинить, не все ведь люди плохие, — я повёл усами и строго посмотрел на шефа. — Как же волонтеры? Или старушки? Ну, хотя бы одного оставим?
— Нет, никого мы не оставим, — Серый как-то недобро оскалил зубы, прижав уши к телу. — Люди ничего не понимают. В каждом из них, абсолютно в каждом, рано или поздно умирает чувство жалости и доброты. И ничего тут не попишешь.
Я только опустил голову и неловко потоптался на месте. Нельзя ведь убивать, нельзя. Они такие глупые, совсем несмышленые, как слепые котята. Считаю, что их просто направить нужно.
— А как это будет происходить? — вежливо спросил я, поправляя галстук-бабочку на шее. Неудобная, скажу вам, штука. Вечно за когти цепляется. Но зато очень элегантно и красиво смотрится.
— Как, как… — буркнул все ещё обозленный шеф. — Я тебя сюда за этим и позвал. А ты тут мне нюни распустил. Раз сердобольный такой, то думай, как их прикончить безболезненнее. Чтобы через час был у меня с идеей.
Я ничего ему не ответил, лишь громко фыркнул, спрыгивая со стула. Иногда терпеть его не мог. Серый часто заставлял делать многим людям подлости, чего я совершенно не хотел. И впрямь сердобольный…
***
— Чего делать будем? — спросил меня старый кот черепаховой окраски, оскалив пожелтевшие зубы. — Девать их надо куда-то.
— Приказано убить, — я понуро опустил голову и повёл хвостом. — Только как…
— Ой, так это мы запросто, можно затопить их вместе с этой тюрьмой, — старый кот будто оживился, поднял на меня взгляд и замахал сломанным хвостом из стороны в сторону.
— Нет, нельзя так. Живые ведь… — протянул я, тихо вздыхая. — Им будет очень больно. Как-нибудь помягче бы.
Тут я тряхнул головой, понимая, насколько это глупо звучит. И снова возникло это чувство, будто я один против всех котов хочу спасти глупых людей. Ну, а мой попутчик ничего не сказал, лишь хмыкнул.
Мы медленно шли вперёд, продвигаясь сквозь высокую траву, которая мягко щекотала мне живот. Старый кот, видимо, совсем заскучал, а потому что-то бубнил себе под нос, сетуя на человечество. Честно говоря, не хотелось мне этого делать: не хотелось сейчас идти в то место, где люди запирали нас, не хотелось думать над тем, каким же всё-таки способом их умертвить, не хотелось просто ничего, ровным счётом. Но это ведь ради общего блага, ради всего царства кошачьих.
Вскоре мы оказались у огромного здания, где сидели люди, охраняемые десятком-другим котов. Я только неприятно поморщился, выражая презрение. Даже и входить не хотелось.
Спутник посмотрел на меня, прищуриваясь. Его хвост просто ходил ходуном так быстро, насколько это было возможно. Его взгляд словно говорил: “Идём же, взглянем, как страдают эти людишки.”
— Сжечь, — бросаю я, зажмурившись.
— Сжечь? — старый кот явно разочаровался. — Просто сжечь? Даже не взглянешь?
— Нет, не хочу. Ты… Оставайся, а я пойду, пожалуй. — вздохнул я, прижимая уши к телу, чувствуя, как взгляд черепахового кота пронзает меня насквозь.
Забавно, что я все это время называю их совсем не так, как стоило бы. Ведь люди давали им так много глупых кличек — Пушок, Мурзик, Васька. Но все это лишь формальности, как говорил тот самый Серый кот, теперь мы свободны и имеем право называться так, как хотим.
А вот меня звали Снежком, когда я совсем ещё котенком был. А когда подрос, то имён стало больше из-за того, что меня вышвырнули. “Киса”, “Урод”, “ Поганец”, “Помоечный” — я откликался ещё ровно на тысячу подобных. Мне было плевать на то, какое у меня имя. Главное, чтобы хоть кто-то был рядом, хоть кто-то накормил и обогрел.
Я тряхнул головой, словно пытаясь отогнать неприятные воспоминания, будто это назойливые мухи. Остановился у какого-то старого покосившегося людского дома. Я долго смотрел на него, размышлял о чем-то, пока мысль не прервал некий сопяще-плачущий звук.
— Кто тут? — я повёл усами, прищуриваясь. Да только бестолку. Нюх ведь совсем не тот, ещё с тех пор, когда мне опалили усы.
Я решил, что во что бы то ни стало нужно посмотреть, кто это. Прижался животом к земле, припал к ней передней частью тела. Тихо-тихо прокрался к двери, чувствуя, как приближается звук.
Из-за травы и старых деревяшек показались растрепанные косы, неуклюжее тело и заплаканное человеческое лицо. От таких внезапных обстоятельств я мгновенно смягчился, глядя на девочку. Она, видимо, тоже меня заметила, а потому дернулась в сторону.
— Я тебя не обижу, — осторожно произнес я, понимая, что это самая глупая вещь в моей жизни, ведь люди не толкуют по-кошачьи.
Я осторожно, на самых подушечках лап, подошёл к ней, а та — видимо, от испуга — не знала, куда и бежать. А потому просто смирилась со своей участью и захныкала. Начал урчать и тереться головой о её ручонку, чтобы успокоить.
— Что ж, пускай и так, но я не брошу тебя в беде. Хотя бы тебя, — бормочу себе под нос, чувствуя, как её рука мягко скользит по моей спине.