Люди – разные. ТАГИР НУРМУХАМЕТОВ

Кошка осторожно ступала по хвойному настилу, сплошь покрывавшему лес. Кое-где под опавшими иголками еще оставалась весенняя влага, которая пачкала лапки. Кошка брезгливо трясла лапкой и подолгу вылизывала ее. Не то, чтобы она была неисправимой чистюлей, хотя мех ее был безупречен, но неизвестность пугала, и она, короткими остановками старалась хоть ненадолго отодвинуть ее.

Рядом, шумно взмахивая крыльями, взлетела птица. Кошка метнулась за дерево и припала всем тельцем к земле, прижав уши и прищурив от страха глаза. Тихо. Еще несколько шагов, остановка. Оглядеться, вобрать носиком запахи, внимательно изучить окружающее пространство...

Вот теперь и этот кусочек леса знаком и уже не кажется таким страшным. Можно сделать еще несколько шагов.

Она не представляла, куда направляется, да и какая разница! Главное – подальше от людей, от хутора, где она провела не лучшую свою зиму. Прошлое лето в садах было куда приятней, хотя…

Два счастливых года прожила она с хозяйкой, вырастившей из мелкого котенка роскошную кисулю. Хозяйка баловала ее, в положенный срок стерилизовала, ежегодно прививала дорогущей вакциной и даже выправила настоящий паспорт, в котором значилась ее кличка - Алиса.

Когда она уезжала в больницу, то наказала своей дочери и зятю заботится о ней до своего приезда. Но… Из больницы она не вернулась, и дочь с зятем решили не заморачиваться с данным обещанием, тем более, что терпеть не могли кошек вообще, и Алиску в частности. Недолго думая, зять вывез ее за город и вышвырнул из машины в районе садовых участков.

Никогда ей не забыть ужас первых дней бездомного существования. Сутки она просто лежала, прижавшись к земле, вздрагивая от каждого звука, страдая от голода и жажды. Но всего труднее было понять – почему? За что? В чем она провинилась, что с ней так обошлись? Ответа не было...

Нужда заставила ее найти воду, а врожденные инстинкты помогли научиться охоте на мелких грызунов. Осенью никто не смог бы узнать в поджарой, мускулистой кошке бывшую изнеженную, домашнюю Алису. Она теперь всегда была одна, сторонясь соседства с людьми. Человеку она больше не верила.

Зимняя стужа заставила ее прибиться к человеческому жилищу. Нет, в дом она не пыталась попасть. Для хозяев жилища кошки были неприятным соседством, как крысы, снующие по двору.

Вместе с такими же обездоленными собратьями, Алиса ютилась в сарае, где хозяева держали пару коров и кабанчика. Десяток котов и кошек пытались выжить под худой крышей неотапливаемого помещения.

Начисто истребив поголовье мышей и крыс, они подъедали остатки пищи из свиной лохани, рискуя быть раздавленными свирепым, откормленным кабаном. Но к рождеству кабанчик был заколот хозяином, и в рационе кошачьей стаи остались лишь мыши, которые то появлялись, то исчезали напрочь.

Некоторые обессилевшие от голода и болезней кошки, жалобно мяуча, пытались приласкаться к хозяевам, в надежде на кусочек съестного или плошку молока, но получали в ответ в лучшем случае безразличие и ругань.

К середине марта из всего кошачьего прайда их осталось трое: Алиска и два кота. Едва живые коты, тем не менее, настойчиво домогались ее внимания, а поняв, что стерилизованная дама не ответит взаимностью, жестоко лупили ее и друг друга, оглашая окрестности утробным воем, за что неоднократно бывали биты хозяевами.

Остаток холодов Алиска переждала на чердаке дома, у печной трубы, изредка спускаясь на землю в поисках пищи. Наведывалась в ближайший лес, где тоже можно было выловить мышку или зазевавшуюся птичку, но был риск нарваться на лис, которые шныряли по округе.

С наступлением тепла она с облегчением оставила окрестности негостеприимного жилья и людей, окончательно убедивших ее, что единственным их представителем, о котором стоит жалеть, была и остается бывшая хозяйка.

И вот теперь она уходила все глубже и глубже в лес. Сосновый бор сменился березняком, но выбирать дорогу стало трудней – кустарник густо переплетал основания стволов. Хотя – вот едва заметная тропа, проложенная каким-то зверем. Но запаха его не чувствуется, значит, можно ею воспользоваться.

Кошка нырнула в проем кустов с набухшими почками, которые сегодня-завтра выбросят первые листочки. По опавшей листве идти было приятней, чем по колючим иголкам...

И вдруг – болью по задней лапке ударил металлический лязг. Железо! Опять это железо, которое всегда окружает людей! Только они способны на такую хитрость и жестокость в неуемном желании истреблять живые существа. Кошка закричала. Отчаянно, с обидой на свою нелепую судьбу, громко вознося проклятья злому человеческому роду!
*****

Человек заехал поглубже в лес, благо дорога позволяла. У опушки остановился. Достал из багажника пару пластиковых «полторашек», пристроил к ближней березе. Прикинул на глазок – час с лишком будут заполняться.

Сам он не любил березовый сок, но жена, напротив, была большой любительницей. Вот и сегодня отправила его за живительной влагой, да чтоб место выбрал подальше от жилья, от дорог.

Можно пройти по весеннему лесу, вдыхая аромат набирающей силу травки и весеннего ветра, настоянного на запахе прелых, прошлогодних листьев. На полянке увидел россыпь подснежников и решил набрать букет – порадовать супругу.

Сорвал один, другой, полюбовался на красоту, которую могла придумать и создать только природа. До третьего дотянуться не успел – отчаянный крик, наполненный болью и страхом, долетел до него. Покрутив головой, он выбрал направление и кинулся в гущу леса.

Криков больше нет, но рядом явно слышался хрип и шуршание прошлогодней листвы. В кустах кто-то бился, будто судорогах. Кто это, заяц? Он подошел ближе. Кошка!

Все понятно – попала в капкан, поставленный нерадивым охотником зимой на лису. Он сунулся к ней, чтобы освободить несчастную животину, но та яростно зашипела, прижав уши и выставив когтистые передние лапы.

- Да чтоб тебя! – ругнулся человек.

Метнувшись к машине, он снял с заднего сиденья матерчатый чехол и кинулся к пострадавшей. Завернув в него кошку, он осторожно освободил лапку из капкана. С первого взгляда было понятно, что кость повреждена. Обессиленное животное почти не сопротивлялось, но продолжало угрожающе урчать.

Прижимая раненую к груди, он потуже запеленал ее, уложил на пассажирское сиденье и, не вспоминая про березовый сок, выехал на проселочную дорогу. Всю дорогу кошка шипела на него, прижав уши, едва человек пытался заговорить с ней или просто взглянуть.

- Ну и бестия! – удивлялся врач в ветеринарной клинике. – Откуда у нее столько ненависти? Ассистента мне поранила. Не знаю – как Вы будете справляться с ней?

- Справлюсь, – ворчал человек, вновь пеленая кошку в чехол, только задняя лапка, упакованная в гипс, торчала наружу.

Едва он вошел в квартиру и распеленал кошку, как та, изумляя супругу, запрыгала по комнате и спряталась за диван, одарив на прощанье хозяев злым взглядом.

- Господи, как жалко ее, бедняжку, – вздыхала ночью женщина, прислонившись к плечу мужа. – Ведь второй день не выходит - ни попить, ни поесть… Она хоть живая?

В тишине ночи раздался осторожный стук гипса по полу, направляющийся к мискам с водой и кормом.

- Живая, - улыбнулся человек. – Надо потерпеть, она оттает. Врач сказал, что она была домашней - стерилизованная. Но что ей пришлось пережить – одному Богу да ей известно. Знать, натерпелась от людей, коль не доверяет никому...
*****

Алиса лежала в своем убежище – за диваном. Лапка почти не болела. Вчера сняли гипс. Это хорошо, а боль она успокаивает, массируя лапку язычком, вот так, вот так...

Несмотря на яростное ее сопротивление вчера, в клинике никого из людей поранить не удалось. Но ночью, на всякий случай, она не стала выходить из своего убежища и теперь хотелось кушать.

Миски – вот они, рядом, но недалеко от них крутится женщина. Ну и пусть! Если она хотя бы приблизится к Алиске, та ей покажет, как она может биться за свою жизнь! Тем более, что лапка теперь свободна от тяжелой, негнущейся гипсовой повязки.

Алиса выбралась из своего убежища и осторожно двинулась к мискам. Женщина взглянула на нее, кошка остановилась и зашипела, демонстрируя клыки.

Но женщина не сделала попытки приблизиться, а только улыбаясь смотрела на нее, сопровождая взгляд негромкими, ласковыми словами. Постояв минуту, Алиска подошла к мискам и принялась за трапезу, готовая в любую секунду дать отпор или скрыться. Отобедав, по пути в убежище сходила в лоток. Без гипса это было гораздо удобней.

В следующие дни, сообразив, что угрозы нет, она уже подходила к мискам без опаски и даже слушала, как к ней обращается эта немолодая женщина, но попытки приблизиться к ней – пресекала.

«Она мне дает еду и при этом не пытается схватить или обидеть. Но как это возможно? Ведь это – человек!» - в голове Алисы бродили противоречивые мысли.

«Может, люди разные? Может некоторые из них не желают мне вреда? Может даже способны полюбить меня, ведь когда-то любила меня моя прежняя хозяйка? Иногда хочется подойти к этой женщине, подмигнуть ей, обнять ее ноги хвостиком, помурчать и ощутить ее руку на спинке, как когда-то... Давно, в почти забытые уже времена... Нет. Лучше не стоит…»

Ночью она осторожно запрыгнула на кровать, бесшумно прокралась к изголовью и долго смотрела в лицо женщины. Та открыла глаза, подняла голову и улыбнулась кошке. Из-под ее ресниц на щеку выкатилась слеза радости.

Алиска почувствовала на спинке ее руку! Укусить? Сбежать? Но мягкое тепло успело достать до сердца и удержало ее. Она неожиданно для себя громко замурчала, прилегла рядом с хозяйкой и принялась слизывать с ее лица соленые капли.