Сколько Азазель себя помнил, она вечно была с ним. Таскала его из одного дома в другой, из города в город, из страны в страну, из одного столетия в другое. Так он прожил с ней больше трехсот лет. С вечной неизменной балагуркой, пьяницей и распутницей. Худшей из худших женщин на земле.
Ведьма потрепала его за ухо и улыбнулась:
– Что ж, мой милый Ази, вот и новый дом, новый город. Как тебе? – она прищурила свои льдисто-голубые глаза.
Кот тряхнул головой, зевнул, выгнул спину и залез на колени к хозяйке. Свесив морду на узкие кованые перила балкона, кот хитрым взглядом рассматривал улицу, шумящую внизу. Пахло кофе и свежей выпечкой. Где-то внизу, там, чуть поодаль, почти в самом конце улицы, из летнего кафе играли Coldplay.
– И что мы тут забыли? – проурчал Азазель, укладываясь на коленях ведьмы клубком. – Ты в последнее время постарела, дор-р-рогуша. – Он внимательно посмотрел на девушку, которая, подперев лицо рукой, со скукой наблюдала за людьми внизу. – Ни мужиков, обращенных в жаб, ни пьяных шабашей, и метла твоя скоро паутиной покроется.
Ведьма хмыкнула.
– Ну, – задумчиво протянула она. – Пора бы и мне постареть.
Азазель аж уши навострил:
– Сдурела, что ли?
– А почему бы и нет? – она запустила длинные бледные пальцы в черную шерсть на загривке кота. – Быть как все. Муж там, дети, внуки, старость.
Кот фыркнул:
– Я уже представляю это. Стоит такая моя ведьма, наваривает супец, самый обыкновенный, с лаврушечкой, варит, что-то под нос бубнит и тут – хлоп! – падает замертво. – Девица нахмурила тонкие брови:
– Чой-та?
– А то, что от скуки ты помрешь, сладкая. От ску-ки!
Ведьма засмеялась:
– Ази, ну какая же скука, обычная человеческая жизнь. Никаких вампиров-подружек, никаких любовников-призраков. Все обычно. И суп самый обыкновенный, – она накручивала черную прядь волос на палец.
– Ага, недосоленный. Потому что прошла любовь, завяли помидоры, – кот пошевелил усами и спрыгнул с колен девушки. – Пойдем. Пойдем, пойдем, стар-р-рая ведьма.
Девица послушно пошла за котом вглубь комнаты. В маленькой студии возле стены приютился диван, в другом конце комнаты – кухонный гарнитур. Даже квартиры она стала выбирать простые. Как она сказала? Ах да, обыкновенные!
– Ну и где она? – Азазель остановился посреди комнаты.
– Кто? – ведьма озадаченно склонила голову набок.
– Веник твой чихающий. Где?
– А, – улыбнулась она. – Ты про метлу, что ли? Так на шкафу лежит.
Кот уселся на задние лапы и дернул левым ухом: мол, давай, юный Поттер, дерзай. Ведьма почесала кончик вздернутого носа.
– А может, не стоит? Ну, кот, ты же помнишь, что когда я прямо ведьма-ведьма, то дома непременно будет беда? – она закусила нижнюю губу.
– Беда – это ты так свою подружку-вампиршу называешь? Или что ты прилетишь в три утра, пьяная, но довольная, и начнешь снова стряпать всякие заклинания и пускать фейерверки? – Азазель довольно прикрыл зеленые глаза. – Или ты про тот случай купания голышом? Или…
– Хватит! – взвизгнула хозяйка. – Я поняла, поняла. Нам обоим без моих глупостей живется очень скучно.
Кот довольно муркнул.
Ведьма привстала на носочки, сунула два пальца в рот и лихо свистнула. Что-то брякнуло, стукнуло, а потом со шкафа сорвалась метла, старенькая, но еще исправная. Ведьма села на нее верхом, запахнула полы своего шелкового халатика, оттолкнулась и поднялась к потолку. Азазель весело задергал кончиком хвоста.
– Ази, милый, не жди сегодня! – Она помахала ему рукой. – Буду поздно. И влюбленная в жизнь по уши!