Изволительный повелитель
Исцеление любовью
Она каждое утро уходила, и возвращалась в обед или ближе к вечеру. Но прошел день, потом второй, а её не было. Котенок понял, что она больше не вернется.
*****
- Никогда! Слышишь, никогда не смей ничего воровать! Когда придет время, тебе придется самому добывать еду или ждать, пока накормят люди. Рядом много деревень, а в них много добрых людей.
- А воровать не смей. Это плохо, очень плохо, - наставляла кошка-мать своё любимое чадо.
Вцепившись когтями в сосиску, которую принесла мама, котенок, кивая и рыча, обещал ей, что не будет воровать…
С тех пор прошло несколько месяцев, и он понял что сдержать обещание, данное матери, не получится.
Одно дело обещать, когда жадно ешь сосиску и знаешь, что завтра мама обязательно принесет тебе еще, и совсем другое, когда мамы рядом больше нет, а тебе очень сильно хочется есть.
*****
Котенок по имени Мяу (назовем его так) слышал, как злобно лает на него собака, как кричат перепуганные курицы, пряча под крыльями маленьких цыплят, как громко возмущаются гуси, вытянув шеи в направлении врага.
Даже свинья в хлеве захрюкала в предвкушении зрелищ, хотя сама ничего не видела.
Шум стоял такой, что прятаться не имело смысла. Поэтому он и не прятался.
Котенок нагло пробежал по чужому участку, предварительно убедившись, что людей нет, быстро добрался до старенького деревянного дома с шиферной кровлей, который со всех сторон окружали ветвистые деревья и цветочные клумбы, после чего ловко забрался на одно из деревьев, нависшее прямо над окном, и уже оттуда успешно приземлился на подоконник.
И вот теперь, после сумасшедшего марш-броска, он изо всех сил пытался дотянуться до котлеты.
Ароматной, с хрустящей румяной корочкой… Он даже чувствовал приятное тепло, которое исходило от «добычи».
Окно хозяйка дома то ли забыла закрыть, то ли специально оставила открытым, поэтому аромат жареных котлет он учуял издалека и не смог пройти мимо. Пройдешь тут, когда уже второй день в желудке не было приятной тяжести.
А котлет на тарелке было столько, что хватило бы накормить роту таких же голодных, как он сам, котят.
Но ему достаточно будет и одной.
Шум, издаваемый животными, отвлекал: приходилось прислушиваться к каждому звуку, чтобы никто не зашел со спины, и одновременно котенок тянулся лапой к тарелке на столе.
Запрыгнуть на кухонный стол Мяу не рискнул, потому что боялся, что окно закроется и он окажется в ловушке.
«Нельзя воровать, нельзя!» - вспоминал он слова, сказанные мамой-кошкой. Но другого выхода у него не было.
Очень хотелось кушать. А эти котлеты, приготовленные полчаса назад, так вкусно пахли…
Кто долго пытается, у того всё получается. У него тоже получилось. Сколько времени прошло с того момента, как Мяу пробрался на участок, он не знал. Да и не важно это было. Главное, что котлета теперь его.
Сначала он зацепил её своими острыми коготками, потом быстро вернул лапу «на место» и перехватил зубами.
Её можно было съесть прямо сейчас, но котенок не хотел больше задерживаться на чужой территории. Небезопасно это. Лучше побыстрее сбежать и устроить себе праздник под кустом, чтобы никто не видел.
Котенок собрался уже было бежать, как на горизонте неожиданно появилась хозяйка, баба Зина.
А людей Мяу боялся больше всего.
Ни собак, ни гусей, а именно людей.
Потому что от них чего угодно можно ожидать и обычно ничего хорошего такая встреча не сулила.
Возможно, он делал поспешные выводы, но за свою короткую жизнь Мяу уже успел в этом убедиться не один раз. Спасали его только лапы, которыми он отчаянно «крутил педали», убегая от очередной опасности. Но сейчас система дала сбой.
Увидев женщину, он со страху выронил котлету, и инстинктивно пытаясь её поймать, потерял равновесие.
Упал неудачно.
В его глазах стало быстро темнеть.
Когда картинка полностью пропала, котенок еще некоторое время слышал, как тяжело дышит баба Зина, быстро двигаясь к нему, затем связь с внешним миром была утеряна.
«Прости, мама» - успел подумать он.
*****
- Встать, воспитательный процесс идет! – в один голос закудахтали две курицы и быстренько вытянулись по стойке смирно.
По правилам все присутствующие должны были встать поклониться в пояс.
На судебном заседании из людей присутствовали только Зинаида Васильевна и сосед, Иннокентий Григорьевич.
Сосед, выражая свое глубочайшее почтение воспитателю, согнулся в позе буквы «Г», а вот Зинаида (она же баба Зина или просто Зиночка, как её часто называл Иннокентий) не стала кланяться.
Правда, по уважительной причине: радикулит у нее. Работе на грядках не мешает, но вот кланяться… Извольте, пожалуйста.
Собственно, об этом было заявлено в ходатайстве, которое Шарик сразу удовлетворил, не назначая никаких судебно-медицинских экспертиз. К чему эта вся бюрократия, если он жил со своей хозяйкой уже шесть долгих лет и прекрасно был осведомлен о состоянии её здоровья – не верить ей не было никаких оснований.
Шарик обвел полупустой сарай строгим взглядом, лапой поправил очки, которые постоянно норовили сползти до самого кончика носа, и громко гавкнул.
Иннокентий и Зинаида удивленно переглянулись. По их лицам было видно, что они не знали, что это значит…
Шарик понял.
Он вообще понятливый был пес. Поэтому заметив недоуменные взгляды потерпевшей стороны и свидетеля, тут же исправился:
- Сидеть! – рявкнул он.
Люди улыбнулись и послушно выполнили команду.
- Рассматривается… дело… №67, - начал зачитывать текст Шарик, делая небольшие паузы после каждого слова.
Тяжело ему давалась человеческая речь.
Но что делать, если люди собачий язык не понимают? Всю ночь он текст этот учил у себя в будке.
Что интересно, со временем его язык стал более послушным и паузы между словами становились короче, а потом Шарик стал разговаривать как человек.
Во всяком случае, получалось ничуть не хуже, чем у Зинаиды и Иннокентия.
- Так, в качестве обвиняемого у нас выступает… Простите, а как вас звать-то?
- Мяу… - жалобно ответил котенок.
- Мяу... – задумчиво повторил Шарик.
- Так и записать? – спросила участливо одна из куриц.
- Да, именно так и запишите.
Курица мигом схватила шариковую ручку в свою лапу и принялась старательно выводить буквы на белом листе.
Правда, чем больше она старалась, тем менее разборчивым получался текст.
Шарик опять поправил очки, глянул издалека и вздохнул: «Как курица лапой написала».
- Потерпевшая, вам слово.
Зинаида Васильевна встала, зыркнула на дрожащего от страха котенка и стала рассказывать:
- Работаю я, значит, у себя в огороде, а потом слышу: куры мои закудахтали, собака залаяла, свинья захрюкала, гуси загоготали…
- Ближе к делу, - сделал замечание Шарик. — Это всё-таки воспитательный процесс, а не литературный конкурс.
Просто он понял, что если хозяйка начнет перечислять всю свою живность, то дело затянется до вечера, а у него обед должен быть по расписанию. Гречневая каша с котлетами всё-таки ждет.
- В общем, сначала я ничего не поняла, а потом дошло: случилось что-то… Воры, наверное, пробрались. Побежала к дому, а там…
- Что там?
- А там вот этот, - она показала рукой на котенка, который задрожал еще сильнее, - сидит на подоконнике с котлетой в зубах! Я эти котлеты с утра приготовила! А он… Он украл, понимаете?
- Понимаю, - тяжело вздохнул Шарик.
Он и сам не прочь был украсть одну котлетку до обеда. Такой аромат от них исходил… Просто не передать словами.
- Я есть хотел! – жалобно замяукал котенок. А что он еще мог сказать в свое оправдание?
- Гав! То есть молчать! Вам, уважаемый Мяу, слова не давали.
Шарик в очередной раз поправил свои очки (точнее не свои, а найденные в сарае), подумал и добавил:
- И не дадут, если будете нарушать правила.
После Зинаиды Васильевны Шарик внимательно выслушал Иннокентия, который, хоть ничего и не видел, но полностью подтвердил показания соседки. Нравилась она ему, поэтому готов был любую бумажку подписать.
- А теперь слово предоставляется… Слово предоставляется… Предоставляется слово.
Шарик пытался рассмотреть, что же там написала курица-секретарь, однако у него ничего не получалось.
- Мяу, - тихо закудахтала первая курица.
- Мяу, Мяу, Мяу… - кудахтала ему вторая.
- Слово предоставляется Мяу. Что вы, уважаемый, можете сказать в свое оправдание?
Котенок встал, обвел печальным взглядом окружающих, набрал побольше воздуха в легкие и стал рассказывать. Начал издалека.
«Когда я был маленький, моя мама говорила, что воровать нельзя. Нехорошо это. Плохо. Что еду надо добывать только на охоте или ждать, пока тебя кто-нибудь накормит. Говорила, что люди в деревнях добрые, а они оказались злыми, постоянно меня прогоняли и даже бросали палками в меня. Вот какие люди попадались».
Шарик вспомнил свою маму и лапой смахнул слезу. Она ему тоже что-то такое говорила, когда он был щенком.
Но однажды Шарик так сильно хотел есть, что «случайно» забрался во двор к бабе Зине и, пока её не было, стащил десяток яиц. Она явился вовремя и поймала его с поличным. Покачала головой, провела воспитательную беседу, которая длилась пару часов, а потом обняла как родного, накормила вкусной гречневой кашей с котлетами и оставила у себя.
Очень добрый и светлый человек, каких еще поискать надо. Не в каждой деревне такие есть.
Тем временем котенок продолжал свой рассказ:
«Однажды мама моя не вернулась. Она каждое утро уходила на поиски пропитания и возвращалась в обед или ближе к вечеру. Но прошел день, потом второй, а её не было.
Я понял… что она больше не вернется. А еще понял, что теперь мне придется самому добывать себе еду. Это оказалось непросто.
У меня ничего не получалось, а люди проходили мимо. Некоторые даже хотели меня побить за то, что попадаюсь им на глаза и прошу еды. Вот я и решил пойти на преступление. Чтобы выжить.
— Понятно. Что ж, теперь мне нужно удалиться в совещательную комнату, чтобы принять решение.
Шарик встал, гавкнул несколько раз и пошел в соседнее помещение, на ходу поправляя очки.
Курицы закудахтали и тоже устремились за ним. Гуси загоготали, но остались на своем месте: им нужно было сторожить преступника, чтобы не дай Бог не сбежал.
А сам котенок так испугался, что стал кричать:
- Я больше так не буду! Не буду! Отпустите меня!
*****
Когда котенок открыл глаза, то не сразу понял, что происходит. Он увидел над собой улыбающееся лицо бабы Зины, потом Иннокентия, который стоял за её спиной, увидел собаку, куриц и гусей, которые склонились над ним.
— Слава Богу, живой! Оклемался, родненький. Говорила же я тебе, Иннокентьюшка, что обойдется всё.
— Гав, гав! — радостно залаял Шарик.
Вслед за ним закудахтали куры, загоготали гуси и где-то в хлеве захрюкала свинья. Все были рады, что котенок пришел в себя.
Мяу хотел было убежать, но крепкие руки бабы Зины схватили его.
— Куда это ты, малыш, собрался? А котлеты есть? Пойдем в дом. Там этих котлет на всех хватит.
*****
Так и остался Мяу жить у бабы Зины, потому что глупо было убегать оттуда, где тебя любят и где жарят вкусные котлеты.
А ещё он перестал воровать. Совсем.
Ну а если еще кто-нибудь наведается в гости, чтобы котлету или яйца украсть, то его неизбежно ждет участь Шарика и Мяу. Баба Зина добрейшей души человек и образумит любого. Да и места у нее для всех хватит.
© Заметки о животных
